Вера Кирсанова - Восемнадцать сторон одной медали. Роман

– Я обеспечиваю ее, оставил дом, квартиру, свою машину, но ей все мало. Она хочет взамен на встречи с детьми получить ещё большее содержание, которое я просто не могу ей дать, – рассказывал Дима, а Вероника молча слушала и соглашалась с несправедливыми требованиями к Диме.

Через некоторое время они решили выйти на улицу. Наступила ночь. Несмотря на конец декабря, было тепло и бесснежно, даже по-осеннему промозгло. Они закурили и продолжили беседовать о незначительных пустяках, как вдруг Дима отвернулся от девушки, и, обращаясь к пустынной улице, начал восклицать:

– Я безрассудный! Какой же я безрассудный, что же я делаю!

А затем резко повернулся, схватил Веронику за плечи и начал целовать.

Наутро Веронику сковал страх. Все, безусловно, произошло не только по ее согласию – она же и мечтала об этом, но теперь не могла представить, что будет дальше.

– Я выжила из ума, – заявила она Диме, когда оба еще лежали в постели.

– Ничего не выжила, – возразил он и обнял ее крепче, пытаясь приободрить.

– Нет, выжила, – упрямо повторила она.

– Ну, ничего страшного, разве тебе не хорошо со мной? – поинтересовался Дима.

– Хорошо, – покорно ответила она.

– И это главное, – довольно проговорил он и снова прижал ее к себе.

Наступил день, но Дима все еще не отпускал девушку из своих объятий.

– Мне, наверное, пора домой, – неуверенно произнесла Вероника.

– Я тебя отвезу.

– А когда? – осторожно спросила она. Ей захотелось сбежать. Она предпочла, чтобы Дима выставил ее из дома, чем проявил себя, как джентльмен.

– Попозже, – ответил Дима. – Вечером. Завтра. На днях… – Он как будто проверял намерения и желание Вероники остаться с ним, но она, несмотря на приятное удивление от ответа, не восприняла его всерьез и рассмеялась.

– Нет, – сказала, широко улыбаясь, она, – мне бы хотелось появиться дома сегодня.

– Ты попала в сексуальное рабство, разве ты еще не поняла? – в том же шутливом тоне продолжил Дима, по-звериному взял ее в охапку и начал целовать.

– Да, похоже на сексуальное рабство, – весело согласилась Вероника, глядя ему в глаза.

– И как часто тебе доводилось в нем бывать? – лукаво спросил Дима, но девушка только загадочно улыбнулась и ответила:

– Я бы что-нибудь уже поела. – И они отправились на кухню, где Дима заботливо предложил ей все, что только смог найти в холодильнике.

– Я, как ты понимаешь, сам готовить не умею, зато неплохо ставлю чайник, – попытался шутить он.

Вероника была голодна настолько, что и обычный бутерброд ей показался до умопомрачения вкусным, она жевала его с видимым удовольствием изголодавшегося ребенка, а затем заявила Диме:

– Хозяин покормил Веронику, – и лукаво посмотрела на него. Дима рассмеялся и уверенно, с нажимом провел рукой по ее волосам.

Вечером он, выполняя свое общение, повез ее домой. Одной рукой Дима невозмутимо придерживал руль, а во второй держал ладонь своей пассажирки. Неожиданно он съехал на обочину, остановил машину и выскочил из нее, забежал вперед, а потом снова вернулся за руль. Видя удивленный взгляд девушки, он улыбнулся и пояснил свое поведение:

– Мне показалось, что у нас фары не горят.

Его легкое, уверенное «у нас» резануло Веронике слух. Дима сказал это так естественно, будто они давно были вместе.

Она вернулась домой в состоянии, близком к умопомрачению. Свой шанс девушка использовала, но как быть дальше – не знала. Единственной спасительной зацепкой для нее стало грядущее ежегодное собрание среди узкого круга сотрудников ее отдела, которое Дима планировал провести в своей обычной манере – в баре.

Шесть дней от возвращения домой до собрания Вероника провела в оцепенении. Пятничным вечером, когда все слова о работе были сказаны, коллеги начали покидать бар один за другим. Постепенно Вероника осталась последней. Дима аккуратно пробрался со своего места за столом, сел рядом с ней и прошептал на ухо:

– Я хочу пригласить тебя к себе.

И они снова оказались в его квартире, повторяя вечер недельной давности. Дима так же не отпускал Веронику допоздна, а после отвозил ее домой, держа за руку, и мягко целовал на прощание.

Наступил январь. Девушка продолжила вести привычный образ жизни. Иногда ей казалось, что коллеги в отделе знают о ее поступке, и становилось страшно от такой мысли. Но в то же время она наслаждалась редкими переговорами с Димой, как будто о работе, имея тайну, о которой знали только оба, ловила взгляды, понятные только им обоим, оставаясь при этом внешне совершенно невозмутимой. Вести развязно она позволить себе не могла, будучи уверенной, что это унизит ее. Ей оставалась только нарочитая холодность. Она не пыталась навязать свое общение и даже не мыслила об этом.