– Не говори со мной так, Ира. Так о чём ты?
– Извини, просто я беспокоюсь о тебе, о папе…
– Что тебе рассказал Антон?
– Мы понимаем друг друга, мама. Обсуждение, понимание, уважение… Так у нас в семье принято. Я росла на этом.
– Ты росла и выросла. Сейчас ты живёшь по другим принципам…
– Ты снова о Николае? – голос Ирины стал жёстче, взгляд неприветливым.
– Не перебивай… Да, по другим. А до наших семейных ценностей тебе давно дела нет. Почему ты мне так навязчиво о них напоминаешь? Говоришь об отце. Намекаешь на возможность ему что-то там рассказать. Очень вовремя вспоминаешь о сыне. Я скажу, почему. Ты боишься. Не дай бог, я захочу изменить свою жизнь. Это угроза рухнуть всему: образу жизни, привычкам и даже не столько твоим, сколько того, за которого ты так истерично держишься. Да, я о Николае. Он вообще собирается на тебе жениться или вы хотите поставить рекорд по продолжительности гражданского брака? А стать Антону хорошим отцом? Мальчик в том возрасте, когда одних бабки с дедкой ему недостаточно. Вот ты и Николай ездили вдвоём на море. А где был сын? Здесь, со мной. Так захотел Николай, а ты просто растворилась в нём.
– Но сюда -то…, – пыталась вставить слово Ирина.
– Да-а, сюда вы приезжаете. Только я вижу, что Антон его интересует меньше, чем зимний дом.
– Ты придираешься к нему и ко мне. У нас настоящая любовь. А Антон… Ты хорошая бабушка.
– Я – да.
Последние слова Татьяна произнесла уже на спаде эмоционального всплеска, устало, с долей обречённости. В который раз она пыталась достучаться до сердца Ирины, пыталась любым способом изменить бесшабашную, как ей казалось, жизнь дочери. Всё напрасно. Многолетняя сомнительная связь с этим Николаем приносила сомнительные же плоды. От родительского влияния почти ничего не осталось. «Кому я нужна? – подумала Татьяна, – Мужу? Мы так давно вместе, что от необходимости благодарить, ему за мой выбор, а мне за построенную им каменную стену, просто тошнит. Дочери? У неё „настоящая любовь“. Внуку? Это временно. Подругам? Ау!.. Не в этом ли причина, что я и Сергей…» Татьяна с усилием оборвала себя. Ей показалось, что последние слова были произнесены вслух.
Ирина с интересом наблюдала за матерью, а та подошла к дочке, присела вплотную, взяла за руки – скандал ей был точно не нужен:
– Так что тебе рассказал Антон?
Антон, двенадцатилетний мальчишка, очень обрадовался приезду матери, начал перечислять все события в общем скучноватой дачной жизни. В силу сложившихся обстоятельств или своего характера он не имел всех радостей вольной загородной жизни, открытых для его возраста: хулиганистых друзей, самодельных удочек, плотов и шалашей, игр в индейцев и футбол, страшилок у ночного костра и переглядок с девчонками. Антон был домашним ребёнком и его лучший друг – бабушка. Поэтому и все рассказанные матери события были про него и бабушку. Вот мы ходили в лес – черники ещё нет. Были в магазине – там местные подрались с дачниками. Где – то горел лес – так от дыму было не продохнуть. Начал читать «Три мушкетёра» – интересно. Красили с бабушкой времянку – мужик какой-то на машине приехал, с бабушкой разговаривал. Ещё…
– Погоди, Антошка, какой мужик?
– Да я толком не знаю. Маленького роста, в очках. Машина у него неплохая. Я по машине и вспомнил его: в прошлом году он и ещё другой, длинный с бородой, тоже здесь были. Чай пили. Бабушкины знакомые. Да ты у неё спроси.
– Спрошу… Обязательно спрошу.
«Да, мама, умеешь ты с утра поднять настроение», – думала Ирина, выходя на крыльцо времянки. Из её глубины послышалось звяканье убираемой со стола посуды, и Ирина, чтобы быстрее забыть неприятный разговор с матерью, торопливо направилась через весь участок к бане, около которой надеялась увидеть Николая. Она прошла мимо Антона, сидящего с книгой в руках в тени большого, немного недостроенного, зимнего дома; мимо ухоженных цветочных клумб, вид которых напомнил её прошедшее увлечение составлением свадебных букетов; мимо ненавистного огорода; мимо весёленького колодца, крепкого сарая, аккуратной поленницы дров под навесом – хозяйство было большим, а хозяева – трудолюбивы. Вот и баня. Было слышно, как кто – то внутри ворочает кочергой по колосникам печки, слегка матюгаясь.
– Коля, ты здесь?
– Я не здесь, я в жопе, засрали всё!
«Это мой Коля. Мужик. Мачо. Универсальное средство для решения любых проблем. Красив и молчалив. Про свою молодость, как я не просила, не рассказывает. А ведь что-то там в девяностых было, судя по синим перстням на пальцах и странным словам на теле. Да мне-то что. Я до него и женщиной настоящей не была – спасибо моему бывшему. Брр. Сына хоть сделал. Но мама права – засиделась я в любовницах. Ничего, своё от жизни я возьму. Переступлю для этого любого, а уж какого-то недомерка в очках… Колю она не любит, папу не любит… Небось, теперь одумается, зная, что я попрошу Колю сделать…»
Читать дальше