Антон Ляпин - О любви…

– А куда торопиться-то? У нас вся ночь впереди.

Не дожидаясь ответа, Вадим присел на песок, ещё хранивший дневное тепло. Друзья молча пристроились рядышком.

По воде местами уже струилась сумеречная молочная дымка тумана. В полусотне метрах, колыхая пролёгшую до середины озера солнечную закатную дорожку и медленно приближаясь, расходились круги от плывущего человека. «Интересно, что это за наяду занесло так поздно в воду. Надо же, в одиночку не боится заплывать на глубину», – лениво подумалось Вадиму.

Через минуту купальщица была у берега, но выбираться из воды не спешила.

– Ребята, отойдите, пожалуйста. Мне нужно одеться.

Не понимая, чем это они помешали, друзья вопросительно уставились на подплывшую. Потом, осенённые внезапной догадкой, как по команде переглянулись: девушка в воде, несомненно, была голой!

Вадим с Володей поднялись с песка, готовые отойти в сторону. Но Саша, шутник и баламут Саша, даже и не пошевелился:

– Это наше давнее место. С какой стати нам уходить?

Устроившись поудобнее, опираясь локтями на песок, он нахально улыбался, умело «держа паузу» и ожидая, что предпримет попавшая в западню незнакомка.

Присев на мелководье, та с минуту размышляла. Дальше случилось невероятное. Рассчитывавшие услышать мольбы и просьбы ребята с изумлением наблюдали, как из мелкой воды поднялась вдруг во весь рост обнажённая купальщица. Ослепительно резанула глаза белизна незагоревших участков её стройного тела и высоких девичьих грудей, лишь слегка прикрытых распущенными волосами.

Величественно, словно морская богиня, незнакомка, будто по подиуму, прошествовала между опешившими парнями к скамейке. На Вадима пахнуло озёрной прохладой и лёгким ароматом то ли цветов, то ли парфюмерии.

– Отвернитесь, я оденусь, – повторила девушка просьбу. На этот раз даже Александр не посмел ослушаться.

– Спокойной ночи, – прозвучало через минуту за их спинами.

Ребята, отойдя от шока, повернулись к собравшейся уходить Афродите.

– Уже поздно, мы вас проводим, – нашёлся первым Александр.

Не отвечая, незнакомка зашагала по тропинке, по которой только что пришли они сами. Переглянувшись, забыв про купание, друзья двинулись следом.

По дороге познакомились. Инна, – так звали девушку, – отдыхала вместе с матерью на соседней с их домиком даче. Не сразу, но ребятам удалось уговорить её зайти в гости.

На древней дачной радиоле вполголоса о чём-то напевала долгоиграющая пластинка. В застолье за беседами незаметно наступила полночь. Ушёл наверх в мансарду сомлевший Саша, чуть позднее за ним последовал Владимир.

– Наберёшь на ночь воды из колодца, – оставил он наказ Вадиму.

А тот, обняв в танце талию девушки, за мелодией старомодного блюза ничего расслышать уже не мог. Как разряды электричества, ощущая в такт музыки прикосновения груди Инны, он до мелочей представил всю её недавнюю обнажённость. Убаюканный проникновенным граммофонным голосом заморской певицы, неожиданно для себя самого расстегнул пуговицу на блузке девушки. Та взволнованно задышала, молча прижалась к теряющему самоконтроль парню.

Блузка сползла с плеч девушки, губы Вадима в неистовом порыве облетели её тело, отвечавшее трепетом на каждое их прикосновение.

– Не надо… Дверь не заперта! – неудобно, отрезвляюще, девичьи кулачки упёрлись вдруг парню в грудь.

До Вадима с трудом дошёл смысл услышанного. Вскочив, он в полутьме лихорадочно нащупал дверной замок, защёлкнул его.

Инна была уже в блузке. При тусклом свете заглядывавшей в окошко луны парень тоже оделся, присел на кушетке, закурил. Девушка молча подсела рядом, мягко обвила руками его предплечье, прижалась щекой к плечу. Вадим ответил на ласку и всё повторилось: лихорадочно срывавшиеся, улетавшие куда-то одежды, мгновения первозданной наготы. И – гром с ясного неба, упиравшиеся в грудь парню острые и неудобные кулачки Инны.

– Мне нужно идти домой, мама беспокоится, – тихо попросила она после третьего разочарования парня.

Пропустив гостью в дверях вперёд, взвинченный, готовый сорваться на мелочи, парень молча проводил её до калитки соседней дачи. С минуту молча стояли в темноте. Инна чего-то ждала, не выпуская руки Вадима, но накативший острый приступ какой-то тёмной неясной обиды заставлял того упорно молчать.

– Эх ты! С девушкой сладить не смог!

Оттолкнув руку Вадима, Инна скрылась в темноте дачного дворика. Обескураженный парень машинально достал из кармана сигаретную пачку, прикурил от чуть тлевшего в темноте огонька сигареты новую.