Николай Кудласевич - Ник Уда

– Не, спроси вон там!

Вместо того чтобы пойти в сторону, указанную мной, Гена странно посмотрел на мою новую спутницу и что-то сказал ей на ухо. Я ничего не услышал, да и не придал этому значения. Нет, малец, даже не вздумай тягаться со мной за этот лот.

Я вплотную занялся своей Леди Ди, не дожидаясь медленного танца. Ее тело горячо извивалось у моего паха, будто оно принадлежит еще не разочаровавшейся в своем пути молодой нимфоманке. Но мне это нравится, я не против, если сегодня она решила уйти в отрыв, а на курилке позвонит домой и скажет, что уже ложится спать. Папа не узнает, а Бог простит. Сегодня только наша ночь, моя прелесть, только ты, я и эта искра между нами. Ее упругая попа заставляет мой член напрягаться. Она уже прочувствовала результаты своего тверка. Из нее получилась бы отличная стриптизерша, но сегодня приват-танец будет только для меня.

Гадюшник, в котором проводился этот студенческий фест только благодаря демократичной цене за аренду, и эта прыгающая под музыку толпа, будто все танцуют в последний раз перед смертью (хоть бы, хоть бы), уже порядком поднадоели. Если они все и умрут, никто даже не всплакнет по ним, и они это знали: в их танце мне виднелся трагический предпогребальный ритуал. Ну их нахер.

– Паша, я нашел водку, будешь?

«Бля, Гена, ты не вовремя», – подумал.

– Давай! – сказал.

– Пошли к нам.

Я беру Леди Ди за руку и вывожу с танцпола несмотря на ее желание продолжать отрываться. Звезда, сразу видно.

– Это Паша, из СКО! – кричит Гена какому-то красному раку, разливающему водку по рюмкам. Он презрительно посмотрел на меня, будто первый день возглавляет Комитет бедноты, и еще не знает, сколько ему должны налить, чтобы моя кулацкая семья не отправилась колонизировать Сибирь за свой счет. Хотя, честно говоря, этому большевику уже достаточно. Он это и сам прекрасно понял, поэтому примирительно «принял меня в партию», налив до ужаса много. БРСМ, все эти молодые лукашенковцы полезны только когда дело доходит до пьянки, ведь у них всегда почему-то остается водка про запас, видно, по дедовскому наущению перед отправкой в столицу: «Главное, внучек, чтобы водка оставалась у тебя одного. Тогда любой министр станет другом».

– За мехмат! – кричал зал.

– За мехмат! – кричали «большевики».

– За хуят, – шепчу я развратной куколке Ди.

Я бы трахнул ее прямо сейчас перед этими брсмовцами, но они не заслуживают такого шоу бесплатно, а денег у них, наверное, уже и нет.

– Я бы не прочь, – шепнула мне в ответ Леди Ди.

Именно этого я и ждал весь душный вечер. Я взял ее за руку и повел к гардеробу. Пока она накидывала на себя свое демисезонное пальто, могу ручаться, прошло минут 5. На выходе из туалета нас засек Гена.

– Паша, ты уже уходишь?

– Да, Ген, домой сваливаю.

– А можно с вами?

– Что с нами?

– Ну, к тебе домой.

– Ген, а ты не охерел?

– Паша, ну, пусть едет, мне он вряд ли помешает, – моя Леди Ди оказалась матерью Терезой в этом конченом клубе.

– Ты один?

– Не, я с подругой.

– Деньги есть?

– Ну, так, немного.

– В общем, расклад такой. Ты платишь за такси, и мы вчетвером едем ко мне.

– Без базара, я сейчас, – Гена метнулся в гущу тел, во все еще прыгающую толпу, будто выбивающую таким образом электричество для этого затхлого клуба. Гена вернулся через пару минут вместе со своей «подругой», тянувшей максимум на шесть по десятибалльной системе (3 балла за грудь, 2 за ноги, 1 за талию, и пусть скажет спасибо, что за лицо я не отнимаю).

– Все есть, одолжить немного пришлось.

– Это уже не моя проблема. Хочешь красиво заканчивать вечер – умей вертеться. Мне так дедушка говорил. А дед хуйни не скажет.

Гена вежливо, но натянуто ухмыльнулся. А мне было плевать. У меня в объятьях самая горячая и привлекательная девушка этого клуба. Я только при свете фойе понял, что не прогадал: светлые волосы, небольшой и аккуратный носик, голубые глаза – черты лица были идеальны. Я влюблюсь в нее сегодня ночью, и разлюблю утром.

Университетские тусовки хороши тем, что на них очень много красивых и упругих молодых тел. В наступающем году я уже закончу свою студенческую часть жизни, и больше никогда не смогу вот так безнаказанно приближаться вплотную к юным созданиям.

Такси увезло нас на окраину Минска, где на построении стояли шеренги новостроек. Странно, но в первом мире такие жилищные соты считаются депрессивными, и быстро становятся клоакой любого города. У нас же иметь жильё в столице – это очень хорошо в любом случае. Поэтому в каждом таком доме можно найти последних маргиналов, менеджеров крупных компаний, спившихся алкоголиков, наркоманов, владельцев малого бизнеса, рабочих заводов и даже разных мажоров, только что вырвавшихся из заботливых лап родителей. И мне плевать, если вы все еще считаете мажором меня, я просто очень хороший и умный парень, который удачно выбрал себе состоятельных родителей еще перед отправкой с небес на Землю. Так мог поступить каждый из вас.