Иван Трофимов - Смерть за перекошенным горизонтом. Полуфантастика

Кулагину такое море нравилось. Под солнечным светом как-то резко выступали краски на береговых скалах: серые, коричневые до красноты, песочные желтые, в иных местах скалы были, как бы, исчерчены широкими и узкими горизонтальными и вертикальными белыми полосами. Зелень тоже радовала глаз многообразием оттенков, и, на удивление, не смотря на середину сентября, желтых, осенних цветов почти не было вовсе.

Бичи выдержали только два часа плавания, потом повалились спать и храпели в три глотки, заглушая тарахтение двигателя.

Прошли остров Старичков. Где-то здесь Кулагин два года назад столкнулся со стаей косаток. Тогда, конечно, он здорово напугался. Обычно косатки не обращали внимания на его баркас, занимались своими делами, гоняли по заливу лосося и сивучей. А тут как-то оказалось, что он на своем корыте вляпался аккурат в стаю этих морских животных, причем некоторые из них размером были больше его утлой посудины (кулагинский бот имел в длину всего девять метров). Косаток было штук восемь, они оказались неожиданно со всех сторон бота и шли примерно тем же курсом, что и он. То справа, то слева, то впереди, то сзади, вдруг, возникали из воды их огромные плавники.

Кулагин тогда в боте был один, шел в бухту Листвиничную за одной компанией, которая собирала там ягоду. Казалось, косатки почему-то заинтересовались его баркасом и не отставали, шли все время рядом. Ему стало довольно жутко, потому что при желании любая из них могла перевернуть его плавсредство, если бы ей это понадобилось.

Косатки всплывали рядом с ботом с громким фырканьем выдувая воздух, а Кулагин со страха лег на пайолы бота, чтобы его не было видно из воды, уж больно жутко было в двух метрах от себя видеть плывущего кита с неизвестными тебе намерениями.

В общем, минут десять – пятнадцать он таким Макаром провалялся на днище бота, пытаясь держать руль как-нибудь относительно прямо (сбавить ход или заглушить двигатель ему было еще страшнее), когда решился аккуратно выглянуть за борт, чтобы увидеть здесь ли еще косатки.

И вот потихоньку поднимая голову из-за борта, Кулагин уперся взглядом в один черный большущий глаз плывущего в полутора метрах от борта баркаса кита. Косатка плыла на левом боку и очень внимательно на него смотрела, она чуть ли ни упиралась в баркас носом. В этот момент для Кулагина время застыло…

Кончилась эта встреча просто и весело (со стороны косаток, у Кулагина тогда свалился с души камень). Кит, который внимательно разглядывал Кулагина, резко перевернулся на живот, шлепнув по воде грудными плавниками, и обдав человека тучей брызг, как-то выпрыгнул из воды, затем нырнул, и вся стая, как по команде ушла куда-то в сторону по своим делам.

…

Кулагин уже несколько раз заходил в Фальшивую, но никак не мог привыкнуть к своеобразию этой бухты. Он не понимал причины зрительного эффекта, который открывался, стоило лишь пройти некую невидимую линию. Вот еще несколько мгновений назад все было нормально, и вдруг… море наклонялось в сторону берега и поднималось сзади. С бота ясно было видно внизу на берегу озеро, из которого вверх, в море текла речка. Это ощущение не проходило и на берегу – то есть, к озеру от моря надо было идти вниз, а обратно – вверх. Вопреки всем законам природы, река из низины текла на возвышенность, а море с возвышенности не стекало вниз. При выходе из бухты все повторялось в обратном порядке.

Кулагин один раз ночевал в бухте, здесь стояло старое, заброшенное зимовье с дырявой крышей и развалившейся печкой, но в котором все же можно было укрыться от дождя и ветра.

Пока выгружались и определялись с ночлегом, стемнело. Похмеленные бичи сразу же отправились рыбачить, а Кулагин лег спать – как-то сразу навалилась усталость, не хотелось ни икры, ни рыбы.

Проснулся он от собственного крика, в холодном поту, с чувством приближающейся опасности. Сразу же схватил карабин, с которым никогда не расставался в подобных походах, прислушался, но все было тихо, только потихоньку журчал прибой, да с речки еле слышно доносились голоса рыбаков. Шел третий час ночи, в окошко, прорехи стен и крыши внутрь зимовья лился яркий лунный свет.

Кулагин вышел из избушки, но и здесь посторонних звуков не услышал. Он внимательно осмотрел берег и тундру, лунный свет позволял все хорошо разглядеть: от берега где-то на километр не было никакой растительности, кроме низкорослой травы и мха, островки кедрача и ольшанника начинались ближе к озеру. Ничего подозрительного видно не было.