Павел Сурков: Ореховых дел мастер

– Ну, если не считать того, что в ближайшие полчаса я буду серьезно занят борьбой с этим куском сыра – то не слишком. Садитесь, будем бороться вместе, – он постарался быть максимально любезен, но хмель давал знать свое.

– Меня зовут Месмер, – представился незнакомец, усаживаясь рядом. – Возможно, вы слышали обо мне.

Он порылся на задворках угасающей памяти – что-то возникло из дальних дебрей, но затем снова растаяло в пустоте хмельного веселья.

– Я занимаюсь генерацией флюида, и уже получил поддержку некоторых весьма высокопоставленных особ. Вы, конечно, слышали о флюиде, не так ли?

– Да, что-то слышал, – он кивнул, стараясь не делать резких движений – это, кажется, некая новая метода излечения от разнообразных хворей.

– Совершенно верно, – Месмер похлопал его по плечу, – абсолютно верно: метода, которая позволяет бороться с любыми хворями. С любыми, друг мой! Но дело не в этом – я пришел к вам совсем не для того, чтобы говорить о своей методе. Я пришел, потому что увидел это.

И с этими словами он извлек из кармана сложенный листок бумаги, развернул – и, конечно же, не узнать изображенное было невозможно.

– О, кому-то нужны мои росписи дворца Мнишков! – Гофман чуть хохотнул. – А мне говорят, что я не такой уж и хороший художник!

– И что, позвольте полюбопытствовать, вы хотели тут изобразить, вот на этой росписи, коию для меня любезно скопировали некие дворцовые подмастерья? – прошептал Месмер.

– Ничего особенного – обычный узор, просто розетка для украшения, не более того, – пожал плечами Гофман.

– О, не скажите, я же вижу, что именно вы имели в виду – почему вы поместили по центру розетки именно это? – Месмер ткнул пальцем с аккуратно наманикюренным ногтем прямиком в рисунок.

– Орех? – пробормотал Гофман.

– Вот именно! Орех! – вплеснул руками Месмер. – Понимаете, все дело именно в орехе! Именно в нем, и ни в чем другом! Скажите, вам кто-то подсказал этот ход, или вы сами догадались.

– Догадался о чем? – хмель начал покидать разум Гофмана, но он по-прежнему не понимал, что Месмер имеет в виду.

– Скажите, я правильно понимаю, что сегодня вы никуда не спешите? – Месмер схватил Гофмана за локоть. – Я расплачусь за вас, поедемте ко мне, я все вам покажу и объясню. Ну же! Вы готовы?

– Отчего бы и нет? – растерянно проговорил Гофман. – Раз вы настаиваете – тогда едемте.

* * *

Дом у Месмера оказался ровно таким, каким и должен был быть у человека, погрязшего в изучении вещей, неподвластных рядовому разуму – тяжелое строение серого кирпича где-то на окраине города (Гофман запутался в многочисленных поворотах и примерно на пятой минуте пути бросил даже отслеживать, что знакомого пронеслось за окнами кареты). Дверь открыл хмурый слуга в зеленой ливрее, освещая путь массивным подсвечником, он провел их в библиотеку, где уже горел уютный камин и были зажжены все свечи, позволяя увидеть доходящие до самого потолка книжные шкафы. Месмер усадил Гофмана в большое кресло прямо перед камином, налил бокал кларета – и отправился рыться в каких-то рукописях, разбросанных на широком столе с бронзовыми львиными лапами вместо ножек.

– Орех! – говорил он, шелестя бумагами. – Орех – вот то, что объединяло и привлекало человечество издревне – и никуда нам не деться от этого символа… Хотя – почему символа? Кстати говоря, что вы знаете об орехах, мой друг?

– В общем-то ничего, – пожал плечами Гофман. – Я их и есть-то особо не люблю.

– Поразительно! – воскликнул Месмер. – Поразительно, каким невероятным образом истина проникает в мир! Кажется, человек имеет в виду нечто совсем иное – а в итоге выходит, что он, сам того не ведая, глаголет великое, единственно верное! Это я о вас, друг мой! Вы каким-то образом погрузились в самую суть мироустройства – и отразили его в ваших рисунках.

– Что именно вы имеете в виду? – с улыбкой спросил Гофман: кларет оказывал поистине волшебное воздействие на всего его члены – расслаблял, погружал в тепло и успокаивал, он был готов слушать любую болтовню Месмера часами.

– Ровно это! – Месмер выхватил из кипы бумаг несколько желтоватых листков и ринулся к Гофману. – Вот, смотрите сами! Теперь понимаете, о чем я говорю?

Гофман вгляделся в поднесенный Месмером рисунок – перед ним была старинная карта с многочисленными надписями на латыни.

– Что это? – удивленно спросил Гофман.

– Это карта Рима времен Тиберия: вот, посмотрите – это Палатинский холм, где жила семья императора, а вот ровно под ним – Большой цирк, Circo Massimo, одно из самых крупных строений в городе, здесь проводились и соревнования колесниц, и ставились тысячные мистерии… Одним словом, перед нами – центр главного города мира. А теперь вглядитесь внимательные в абрисы центральных построек. Видите? Понимаете?