А. Смирнов - Веджетеблс* {o‑v‑o‑shch‑I}. Повесть о ненастоящих людях

У Ани есть привычка всегда немного опаздывать. Мне это на руку. Вылью очередную порцию негатива в ответ на ее объятия и поцелуи. Она выходит из вагона. Как всегда, выглядит великолепно: стройную фигуру украшает легкое платье в цветочек, туфельки на шпильках подчеркивают выделяющиеся ножные икры – это один из моих фетишей, когда нога не как ступа, а имеет свой рельеф. Густые длинные темные волосы распущены, на лице легкий макияж. Видно, что девочка старалась, хотя она и без этого всегда выглядит превосходно. Увидев меня, мило улыбается, что делает ее лицо еще красивее. Есть такие искренние, наивные улыбки, которые могут сломать даже конченого сухаря; эта была из таких. Крепко обнимает меня и целует в шею, но прежде, чем я начинаю привычно словесно поносить, она спрашивает, что за синяк у меня на шее. Какого хера?! Как Яна могла допустить такой прокол, учитывая ее возраст и опыт? Ложь приходит быстро, спасают выдуманные тяжелые сумки с алкоголем. Аня ответом удовлетворена и, кажется, успокаивается. Берет меня за руку. Я тут же отдергиваю. С определенного момента перестал любить эти атрибуты студенческой любви. Взяться за руки и идти по залу метро – черт дери, как это мило! Аня недовольна, но с моими замашками давно свыклась. Выйдя из метро, проделываю с ней почти тот же маршрут, что вчера с Яной. Только до аллеи мы не дошли. Кинотеатр находится на Комсомольском проспекте, как раз напротив моих бывших казарм. Может, я и полюбил это место, так как увидел Москву через призму окон помещения, в котором я прожил свои первые годы в столице. Тогда я еще не догадывался о существовании Бутово, Ховрино, Бескудниково и прочих спальных и промышленных районов. Я думал, что в Москве везде как в Хамовниках: красиво, чисто, богато и уютно.

Сеанс через десять минут. Пока Аня отбывает в туалет, я покупаю ведерко сладкого попкорна и одну большую газировку. Перед входом в кинозал я по традиции спрашиваю контролера, смотрел ли он фильм и какие у него впечатления. Он отвечает, что фильм очень веселый. Это единственный плюс работы контролером в кинотеатре: всегда можно посмотреть все фильмы на лучшем месте. Но если это единственный плюс, то, простите, на кой хер такая работа нужна? С другой стороны, Тарантино начинал свою карьеру именно с этой должности. Поэтому кто знает, может, перед нами был сейчас будущий Тарантинов. Занимаем свои места. Это всегда последний ряд, центр. Нет, не для того, чтобы там целоваться или еще что-нибудь (я однажды видел, как девушка парню делала минет, у меня тогда суть сюжета и название фильма вышибло напрочь). Эти места я занимаю с одной целью – чтоб хотя бы сзади не нарушалось мое интимное пространство, да и чтоб над ухом не хрустели, чавкали и, самое страшное, допивали содержимое стакана через трубочку. В начале сеанса самое интересное – это показ трейлеров будущих премьер и обсуждение планов на них сходить. Аня просит попить. Отдаю ей стакан. Она возвращает его, немного отпив. После вчера-сегодня у меня есть сухое ощущение во рту, поэтому я тоже пью. Но трубочку с крышкой снимаю. Меня дико раздражают представители мужского пола, сосущие напитки через трубочки. Ребята, ВЫ ЧЕГО?!

Начинается фильм. Старт веселый. В общем, с Сэндлером у меня на памяти лишь два-три фильма вызвали отрицательные эмоции. Точнее, не вызвали никаких эмоций. Либо я юмора не понял, либо Адам сплоховал. Спустя пять минут это уже Анин сценарий: она начинает целовать меня в шею, уши, гладить между ног. Все это дико возбуждает, но после последней ночи ТАМ немного побаливает, поэтому прошу ее ограничиться поцелуями. А лучше так вообще фильм смотреть, мы для этого здесь оказались. Но ароматы ее парфюма и тела делают свое дело. Прошу сбавить обороты. Прошу довольно резко и грубо. Она обиженно садится вполоборота, спиной ко мне, – это тоже часть ее сценария. Обижается она обычно недолго, и спустя несколько минут мы держимся за руки – здесь можно – и смеемся над фильмом. Обычно фильмы с этим актером несут в себе какой-то моральный подтекст. После просмотра хочется быть добрее, приятней и искренней. Это кино не стало исключением.

Оказавшись на улице, я спросил Аню, не голодна ли она. Она ответила, что пожевать была бы не против. Вообще, она молодец. Знает, что я не люблю полноценно питаться в присутствии посторонних людей. Это один из моих комплексов. Мне кажется, что на меня пялятся и заглядывают в рот. Поэтому она не таскает меня по ресторанам и кафе. Она довольна и фастфудом – это для меня исключение. В них народ часто просто тупит перед мониторами, пользуясь бесплатным интернетом, что меня тоже выбивает из колеи, когда мечешься с подносом, чтоб уронить свою жопу, а большинство столов занимают ноутбуки. Вторая категория смотрит на свой сэндвич, чтоб быстрей его съесть, пока тот не остыл и не превратился в кусок холодного пластика. Заходим в ближайшее бистро. Травим свои организмы ГМО в течение минут пятнадцати и выходим на улицу. Я жду предложения, на которое у меня уже готов отказ. Аня приглашает к себе. Отрицательно киваю головой, ссылаясь на завтрашний сложный день, массу работы и уйму ненужных еженедельных отчетов, которые я заполняю всегда в последнюю очередь. Это озвучиваю, а размышляю о том, что у меня натерт хер и я боюсь назвать ее Яной после последних сексуальных оргий. Аня вздыхает. Вечер испорчен, и, как всегда, испорчен мной. Предлагаю ей поймать машину, но Аня хочет со мной на метро. Она знает, что на себе я лишний раз сэкономлю на проезде. Я настаиваю и прошу принять мой вариант. Не хочу походить на пару бедных студентов. Этот аргумент заставляет ее капитулировать. Останавливаю машину. В последний момент решаюсь поехать с ней к ее дому. Время сейчас беспокойное, час поздний, девочка красивая, а бомбила устрашающий.