Ингвар Коротков - Кот Вильгельм, пес Фунтик и их личный Рокер. Хроники животных страстей. Книга первая

Понял, что влип, уже в ванне. Осознал безысходность ситуации и заорал: «Волки позорныеееееее!» – пытаясь обнять кран всеми четырьмя лапами…

На мое философское, что «свинью, которая не желает вылизываться, вообще надо в хлорке мыть» – отвечал злобной непереводимой лексикой…

Пес покраснел и залез под ванну.

В целом купание прошло спокойно. Мерный унылый вой лишь изредка чередовался взрывами эмоций: «Под хвостом не три… и так натерто… март все же…» Или: «Эта твоя идиотка меня утопит… я ей вчера в ботинок нагадил… держи крепче… Да не ее, осел! Меня!»

Ну, еще судорожным цеплянием утопающего за борт и мои штаны…

Вытирание было уже по-домашнему мирным и благодушным. Кот ворчливо пенял мне на излишнюю любовь к чистоте. И на предвзятое к нему отношение: «А ведь меховой валенок в образе пса – намного грязнее… И вообще не вылизывается…»

Пес вроде решил огрызнуться из-под ванны на несправедливые слова. Но потом опамятовался и крепче вжался в стену, обнял лапами трубу. На всякий случай… Если не поверю, что там – под ванной – просто черная мохнатая тряпка.

Я не поверил и грозно-хрипло рыкнул: «А теперь – Горбатый! Горбатый, я сказал!»

Кот взмахнул мокрым хвостом и презрительно удалился, одарив всех фразой: «Чтоб вы пеной подавились. Все. Вместе со своей собачьей швабро-гусеницей».

А так… ничего был денек… Удался…

Дефолт… или что там экономическое бывает? В смысле – полнейший крах? Я в терминах особо не силен, а мой пес – тем более. Но сам факт…

С утра взирает скорбными глазами на мир. Потому как этот мир, на его собачий взгляд, сплошное надувалово…

Еще вчера было все радужно. Костей – море разливанное.

От холодца, от жаркого, от… – выбор как в «Азбуке Вкуса». Сначала пес их складывал под труднодоступный коту и бабушке диван. Потом перепрятал в гардероб.

Но стали подваливать гости. А понятно и ежу, что каждый гость прямо-таки мечтает о сахарной косточке.

Даже приходит в ступор от радости такой находки в собственном башмаке.

Чтобы исключить радостные инсульты и инфаркты в родном доме, Фунтик стал мне изо всех сил подмигивать и призывать на рандеву.

Он только мне доверяет в таком непростом деле. Потому что я деликатный мужчина. И еще никем не был пойман с костью в зубах.

Для начала изолировали кота – в кухню. Чтобы не подсмотрел. Поймали на кусок холодца. Он, правда, быстро понял, что прогадал. Но было поздно.

Так что плевание, шипение и разные колкости типа: «Полено, валенок… бревно шерстяное… минеры, етить…» – пропустили мимо ушей..

Пошли прогуляться. Полено волокло мосол. Его надо было закопать, перепрятать еще две «нычки» и между делом пописать. Дел по горло…

А тут еще подозрительность навалилась. Собственно, я его понимаю – мы не так уж давно знакомы, чтобы кости вместе прятать.

Поэтому первую, самую здоровенную, кость он перепрятывал три раза. В снег. Недоверчиво оглядываясь на меня: «Утащит ведь, зараза, вон как глаз горит». Я деликатно отворачивался…

Полено умиротворенно зарыло носом мосол у малой «пыхты» – десять метров от крыльца строго на северо-запад. Вторую и третью косточки перепрятал проворно. Без картографических изысков. Тревожно посматривал – не подглядываю ли?

Потом вместе бодро побежали приставать к гостям. Этикет такой.

Все было тихо и спокойно до сегодняшнего утра. И вдруг катастрофа… Снег стаял. Почти весь. Весна чертова…

Мосла на месте не оказалось. Остальные сокровища растащили вороны. Или еще кто, жадные до чужих «нычек». Может быть, гости…

Удар был страшным. Ушло все накопленное непосильным трудом. Хвост сразу свесился на «полдесятого». Возмущенно скулил и укорял меня взглядом, дескать, нечего сволочь разную в дом тащить. Хозяева хреновы… Все спустить готовы».

Потом жаловался коту. Тот сварливо отмахивался лапой… типа мне бы ваши заботы…

До сих пор сидит со скорбным видом. Даже новая кость не радует.

Дефолт… полнейший дефолт. А все весна чертова…

Сегодня именно такой день. Не мой явно. Потому что один отдельно взятый кот может испортить настроение не только одному отдельно взятому мужчине, но поголовно всем.