София Кульбицкая - Профессор Влад

Я робко помахала рукой бледной, странной половинке молча и насмешливо улыбавшегося лица, светлым пятном вдруг выступившей из тени узкого простенка – скорее всего, Гарри давно знал об этом эффекте, а может, приготовил его специально для меня; но, как бы ни старался он слиться с мраком, я ведь уже видела его вчера, хоть и мельком, и отлично знала, что он не утратил прежней стройности и изящества. Тут он шагнул вперёд, и я окончательно уверилась в том, что фокус был тщательно подготовлен: брат наверняка не случайно оделся в чёрное, под цвет темноты. А тётя Зара понемногу успокоилась, послюнила платочек, стёрла что-то с моей щеки и грустно сообщила, что покидает нас: она с удовольствием ещё поболтала бы со мной, расспросила, как поживает папа (всегда сочувствовала бедняге!), но увы – пора на дежурство… – В темпе вальса, в темпе вальса, – пропела она, танцующими шажками удаляясь в спальню, – Игорёчек, развлекай гостью!.. – И скрылась за дверью, оставив нас с братом наедине.

Надо бы что-то сказать, но я понимаю – это нарушит очарование момента, а оно велико – прямо Кай и Герда встретились после трёхлетней разлуки; да и сам Гарри загадочно молчит, разглядывая меня так же внимательно, как я его. Весь в чёрном, но вполне по-домашнему: футболка, потёртые джинсы, и волосы незагелены, слегка курчавятся, – а всё равно, чёрт знает почему, выглядит жутко элегантным; тоже в своём роде особая примета, заметная безо всякого овеществления. А вот и ещё одна, уже более сомнительная: что-то произошло с его лицом за эти годы, раньше оно было куда живее, подвижнее, а теперь такое ощущение, будто он каждую секунду строго следит за своей мимикой, и даже лёгкая демонская ухмылочка отдаёт чем-то неестественным… что-то приятное, хорошо знакомое с детства… ах, да, маска! – посмертная гипсовая маска из пушкинского музея, только на этой маске кто-то прорисовал углём брови, глаза и ресницы. Тут я вдруг поняла, почему мне кажется, что в «Гудилин-холле» чего-то не хватает. Ну конечно же – исчезли зловещие резные маски со стен!.. Не иначе, подумала я, дядя Ося заставил жену их снять – приревновал к покойнику, что ли?..

– Он боялся их, – засмеялся Гарри, всегда читавший мои мысли без помощи хрустального шара, дымовых шашек и даже недопитого чая; и опять от меня не ускользнула лёгкая нарочитость его мимики:

– А что у тебя с… – начала я, но вновь обретённый брат не дал мне договорить:

– Ты ещё гостиную не видела, это шедевр! Пойдём, посмеёшься! – и втолкнул меня в комнату, казавшуюся в детстве образцом безвкусицы. Ну что ж, должна признать – за три года она заметно изменилась к лучшему! Грозные оленьи рога, равно как и аляповатый туркменский ковёр, служивший им когда-то достойным фоном, бесследно исчезли, уступив место роскошным глянцевым фотообоям – живой, искрящийся хрустальный каскад, окутанный лёгкой дымкой, в пену взбивает острые камни подножия. Так вот оно что! Наконец-то я смогла оценить тонкий английский юмор дяди Оси, как-то раз с загадочным видом показавшего мне полароидный снимок – он с женой на фоне этого самого водопада, а внизу подпись: «Мы в отпуске»!.. Надо же, а как натуралистично смотрелось.

В комнату ворвалась огромная Захира Бадриевна в просторном жёлтом сарафане: чмокнула нас в макушки, с обаятельной грациозностью порхнула к окну: – Сколько там натикало на термометре? Двадцать семь вверх – ужас!!! – уже на бегу послала мне воздушный поцелуй, сообщила, что «торт и всё прочее» – на столе: – Хозяйничайте тут без меня! – и унеслась восвояси, оставив по себе стойкий запах «Пуазона» (я вспомнила курс физики за седьмой класс – молекулы газа, диффузия). Секунду спустя входная дверь гулко хлопнула, отчего стекла массивного книжного шкафа «под старину» слегка содрогнулись.

– Отбыла, – констатировал Гарри, обнимая меня за талию. – Ну что, пойдём пить кофе?

– А книги?..

– Да подожди ты со своими книгами! Я сто лет тебя не видел!

Он совсем освоился, а вот мне всё ещё было слегка не по себе с этим новым, повзрослевшим Гарри – может быть, поэтому я и не могла никак соскочить с нудной темы. А много ли он их оставил?.. Много, ой много – в былые времена, да если б сдать в макулатуру, хватило бы на шикарный трёхтомник Дюма… – Ты все сразу-то не забирай, – говорил Гарри, выходя в прихожую, – лучше забегай почаще, мы всегда тебе рады… Секундочку! – перебил он себя и скрылся в ванной. Миг спустя оттуда послышался чудовищный скрежет и вой, а затем – разухабистый мат, которого не смог заглушить даже шум льющейся воды: видимо, Гарри машинально отвернул горячий вентиль. Я послушала-послушала – и пошла в кухню изучать кофейные принадлежности.