Иван Шам - Эмансипация разума. История длиною в смерть

Нарастающий ступор стал наполнять мое тело, делая ноги ватными и кружа голову в диком танце, затмевающей взор, направленный в сердце смерти. Мой обострившийся слух уловил слабые шаги, доносившиеся за спиной. Но моё тело, парализованное в страхе перед стихией, не позволяло мне повернуться к человеку, возможно идущему ко мне, чтобы остановить сумасшедшего, стремящегося в мир иной. Я, рвущийся из своего тела на свободу, был уже в шаге от заветной конечной станции. Жажда слиться с пучиной одолевала меня, но мои ноги всё также оставались неподвластными мне, и все усилия сделать этот шаг пропадали в неизвестности, забирающей все надежды на спасение мученика, истосковавшегося по прохладе на дне бунтующего моря. Кровавые слезы небес ещё больше охлаждали моё обледенелое от переполняющего страха и волнения тело. Я чувствовал пульсацию вен, гонящих холодную кровь по моему не готовому к смерти телу. Ощущал, как мое лицо, среди этого непрекращающегося кровавого плача нежно ласкал еле заметный, норовящий отговорить от этого побега ветерок. Шаги, несущие лекарство от ран, все приближались ко мне, они были такие неторопливые, в них чувствовалось заражающее спокойствие, рвущее на куски одолевающее меня волнение. И каждый шаг был столь легок, беззаботен и твёрд, что мое одиночество ушло в неизвестном направлении, оставив меня наедине с тем, кто с каждым шагом приближался к моему неподвижному телу, готовящемуся к полёту туда, где теряют смысл все предрассудки, давящие на нас, не дающие просто наслаждаться простыми вещами, оставленными гнить от одиночества в людском равнодушии.

Но я всё же надеюсь, что этот мир, сделавший из меня раба, недолго сможет наслаждаться моими мучениями, терзающими каждый уголок моей уставшей, измученной, жаждущей покоя душе, которая тяжёлым грузом давит на меня, подталкивая вниз в недолгий свободный полёт.

В этом есть немного иронии. Ведь впервые надев пиджак, в котором я мечтал жить, моя сущность устремляется к смерти.

Лишь мгновение я мог наслаждаться тем чувством, когда чувствуешь себя дороже, потому что на тебе надета по-настоящему дорогая, качественная вещь. Вот ты избавился от своего старого, надоевшего каждой затяжкой, дешёвого костюма и надеваешь новый, тот, на который ты копил, можно сказать, почти всю свою жизнь, и ты становишься другим человеком. Тебя наполняет уверенность, ты знаешь, что ты неотразим. И это наслаждение может прервать только ствол пистолета, приставленный к твоей щеке. И ты понимаешь, что ты всё так же беспомощен и бессмыслен, твоё тело лишь кусок материи, которым заполнен этот мир. В моём же случае вместо пистолета, приставленного к щеке, были несколько секунд свободного падения.

От волнения у меня начала кружиться голова. Я смотрел вниз, прямо в эпицентр ужасающего морского волнения, сотни лет тренировавшегося, разбивая на осколки когда-то нерушимые скалы, ради того, чтобы встретить сегодня своего гостя с распростёртыми объятиями, показать ему все своё мастерство и навсегда завладеть им, не дав ни единого шанса выбраться.

В тот момент, когда стоишь на краю пропасти в ожидании решения прыгнуть, когда твоя жизнь вот-вот будет принесена в бессмысленную жертву самообману, когда понимаешь, что все кончено – секунды, на которые ты никогда не обращал внимания, начинают казаться вечностью. Возможно, я стою на краю моста лишь пару мгновений, но в душе я стою тут уже почти всю жизнь. А шаги, принадлежавшие человеку, идущему ко мне, как будто замедляются, пока совсем не останавливаются, растворяя надежду на спасение в темноте ночи.

Мой пиджак уже мокрый насквозь. То, что совсем недавно стояло на прилавке элитного магазина, наблюдало за сотнями людей, чья судьба изначально была затоптана в грязь, забыта в куче всеобщего потока и брошена погибать в осознании того, что она лишь такая же бесполезная ноша, ничем не отличающаяся от миллиона других брошенных в грязь судеб; то, что совсем недавно было уникальным, чему была дарована высшая судьба, теперь это уникальное создание стало простой вещью, смотрящей вниз навстречу судьбе вместе со своим хозяином и ничем не отличающейся от тех людей, на которых ещё совсем недавно оно презрительно смотрело с прилавка элитного магазина.

Пульс замедляется, и я начинаю понемногу ощущать свои посиневшие от страха ноги. Я пытаюсь прислушаться в надежде снова услышать идущие ко мне шаги, но сквозь резко усилившийся плач дождя я потерпел очередную в своей жизни неудачу.