Андрей Шапеев - Переменчивые Просторы, или Инженер и баклажаны

Что ты такой озадаченный? – спросила она, откусив от пончика.

Да так, задумался, – ответил я и встал. – Мне надо пройтись.

Всё думаешь о работе?

О работе, – тупо повторил я.

Менять тебе ее надо, Боря. – Она выдержала паузу, необходимую, чтобы произвести эффект, – менять. Так ты совсем с ума сойдешь.

Это уж точно, – сказал я, даже не думая о работе.

Нужно было еще раз всё вспомнить и обдумать хорошенько. Я оделся и вышел на улицу. Мелко моросило. Втянув голову в воротник куртки, я брел и переступал лужи, глядя прямо себе под ноги. Что же это вообще такое? Вздохнул. Изо рта вылетело облако пара, и ветер тут же его разорвал. Я абсолютно ничего не понимал в том, что случилось вчера. События не укладывались в голове в виду их абсурдности. Я никак не мог дать им объяснения, но начинать с чего-то было нужно. Так, давай по порядку, Борис Степаныч. Ты же рассудительный и собранный инженер.

«Первое – меня попросили выполнить работу на заказ, – рассуждал я мысленно. – Работа по построению чертежей и контролю выполнения работы. Второе – меня привезли в странное место. Стоп. Если хочешь понять ситуацию, не употребляй слово „странное“. Меня привезли в место заброшенных железобетонных конструкций и зданий, которые являлись домом для этих странных… для этих особенных, живущих неведомой мне жизнью, людей. Третье – они передвигаются на таких же людях, только высохших и летающих. Четвертое – там сейчас, похоже, лето. Пятое, и самое главное, – я втянут в совершенно безумную историю, понять которую можно даже не пытаться, а раз ее нельзя понять, значит, нужно просто забыть об этом. Если надо будет, я все пойму по ходу. Но встречаться снова с этими людьми я не хочу. Боюсь ли я?»

Я остановился возле густой коричневой лужи и стал смотреть в нее на свое отражение. Снизу на меня уставился толстяк. Чтобы увидеть себя из-за живота, мне пришлось хорошенько наклониться. Насмотревшись, я побрел дальше.

Да, наверное, я боюсь. Будет лучше, если я вообще откажусь выполнять эту работу. Подумав так, я ощутил значительное облегчение. Воодушевленный новым состоянием, я повторил про себя: «откажусь!»

Откажусь! – сказал я двум голубям, что чуть не попали мне под ноги. Один из них просто отошел в сторону, а другой тревожно забил крыльями и улетел.

От такого решения я стал чувствовать себя намного легче. При таком раскладе сразу отпадала необходимость что-либо понимать. Не знал я этих людей двадцать семь лет, и еще столько же знать не буду. А может, даже и больше. Скоро в отпуск, полетим с женой куда-нибудь в теплые страны. Не зря же я деньги со счета снял. Надо идти выкупать путевки. «Все будет славно, – растянул я про себя, наслаждаясь каждым словом и вдруг осекся. – А вдруг, мне вся эта история померещилась? Вдруг я сошел с ума и сам этого не заметил? Черт возьми, все может быть. Это же как пить дать, что всякому сумасшедшему такое померещиться может. Железобетонные конструкции, лето вначале весны и летающие трупы. Подумать только, летающие трупы ! Сплошная чертовщина, да и только».

Трудно сказать, какие чувства я тогда испытывал. Наверное, все, что можно было: страх, сомнение, интерес, самоотчуждение, какое-то смутное разочарование в себе, что это приключилось со мной. Одно можно было сказать наверняка: я откажусь. И всё тут. Успокаивая себя таким образом, я побрел в сторону дома. Перед сном мы с женой выпили кефира, съели по куску батона и легли спать.

Ты хочешь, чтобы у нас были дети? – спросила жена посреди ночной тьмы. Как раз тогда, когда такие разговоры и случаются.

Поняв, что отвертеться от темы не выйдет, я ответил:

Наверное. Уже пора бы, – сказал я. С детьми-то допустить такого абсурда я, конечно, не мог бы. Да и вообще я, честно говоря, о детях давно подумывал. Нет-нет, да и подумается как-то само.

Я, наверное, тоже.

Что-то мешало нам завести ребенка, но я не знал, что. Что-то в наших отношениях.

Давай подумаем об этом завтра? – почти шепотом предложила жена после некоторого молчания.

Давай, – ответил я, понимая, что завтра, скорее всего, она выкинет это «подумаем» из головы и, скорее всего, даже не заговорит об этом. Жаль, наверное. – Спокойной ночи.

Спокойной ночи.

На следующий день, в воскресенье, меня больше ничего не терзало. Я решил не думать о странном мире тех людей-фиников. Так я их называл, потому что кожа их была такой же усохшей, как и у финика, а по цвету – не намного светлее. Из головы я все выбросил очень просто. Достаточно было сказать себе: «аквапарк!» Согласен, обычному человеку слово «аквапарк» не затмит сумасшествия, олицетворенного в образе странного незнакомца. Но у меня получалось – с легкостью, потому что со среды мы с коллегами на работе начали выполнять заказ по проектированию аквапарка. Что касается лично меня, то мне выпало составлять схемы водоснабжения, то есть, самое важное.