Коллектив авторов - Земля и люди Поэтический экосборник

* * *
Снежных деревьев лица,
окон слепые блицы.
К небу совсем не стремится
вросший в фундамент дом.

B блеклой неба водице
низко плавают птицы.
Плавится луч денницы,
скупо даря теплом.

Мёрзлой поры страница
дымом жилищ клубится.
Всё живое стремится
к пламени очагов.

B узких его границах
тело земли искрится.
Пепел летит и кружится,
серым письмом ложится
на пустоту снегов.

* * *
Собака
свободно бежит
легко и свободно открывает пасть
на шее висит
на несколько минут снятый намордник
* * *
Чашечку чая?
Улыбнитесь…
Нет, это не борода Бога,
Это дым из трубы промышленного предприятия.

Плывёт аромат чая.
Стучит сердце.
Стучит компрессор за стеной соседнего здания.

Улыбнитесь…

* * *
Тронут краски апреля
Потаённые струны,
И за окнами трели
Запоют гамаюны,
Что-то дрогнет тревожно,
Задевая о рёбра,
Сокращаясь безбожно
И сжимаясь недобро,
Как птенец в беспокойстве,
Станет биться о прутья,
Постигая в устройстве
Этой жизни беспутье.

* * *
Взглядом привычный пейзаж обегу —
Серые наши пенаты:
Клинопись птичья на плотном снегу —
Плиний трудился пернатый.

«Кошка крадётся… погиб воробей…
Стужа… отсутствие корму…
Где-то родился крылатый Помпей.
Снег потерял свою форму».

Солнце, как хитрый мудрец-казначей,
Бросивший службу де-юре,
Бросит народу червонцы лучей
В жарком весеннем аллюре.

И пропадёт недописанный текст.
В мире, на сутки делимом,
Плиний, империя – только контекст
Времени, ставшего дымом.

* * *
Свежевыкрашенная ограда,
машины, выставленные как для парада,
листва, переживающая ежегодно круговорот смертей и рождений, —
попадают в карий омут зрачка и орбиту моих наблюдений.
Уже цветёт черемуха – это примета мая.
Противоречий иных не снимая,
надуманных и смешных, время всё-таки что-то лечит,
недаром это слово созвучно слову «легче».
Умение наслаждаться подобными пустяками,
пусть извёстка уже свела знакомство с висками,
может тебе подарить неповторимые крохи,
способность ощутить, как по лёгким воздух течёт при вдохе,
в луже остаток дождя расплескав при ежедневном проходе,
пересекаешь двор, где в сущности ничего не происходит,
разве что выкрашена снова к весне ограда
и дворовый хитрющий кот,
оставив нагретый капот,
спрыгнул и потянулся в предвкушении променада.

* * *
Переступаю с каблука на носок;
сентябрь явно перешёл на басок,
выбросил жёлтое, залился дождями,
отстреливая их короткими очередями.
Горки листвы – почти мавзолеи,
вряд ли скроешься в гуще аллеи.
Что за ветер гуляет над столицей-старушкой?
Кто сегодня доверится каменному лабиринту,
способному стать мгновенной ловушкой?
Но пока сентябрь пьёт свою пинту
и не торопясь берёт другую,
я летние впечатления надёжно пакую,
перевязываю бечёвкой
и наслаждаюсь сплошной мелочёвкой:
там поверхность листа необыкновенно узорна,
пёс растянулся прямо посреди перехода;
так растянуться – это свобода,
зачем говорить, что она иллюзорна?
Ни один наряд не встречаешь повторно,
пешеходы мелькают – сменяются клипы,
обнажение липы – это больше чем порно.
И всё-таки осень – первые всхлипы…

* * *
Я как будто поднялся с большой глубины —
До того непривычен мне солнечный свет.
Неужели я дожил до новой весны?
И скворцы испускают созвучья в ответ.

Наподобие сломанных солнечных спиц
Тени густо усеяли плоскость земли.
Или это упавшие возгласы птиц —
Те, что нашего слуха достичь не смогли?

Отступила зима, как тяжёлый недуг,
Колтуны из травы – этой слабости след.
Оглушает меня ослепительный звук,
Ослепляет меня оглушительный свет.

Единенье явилось из тех областей,
Что скрывала досель пелена облаков.
Нет в махине Вселенной презренных частей,
Нет в картине пространства никчёмных мазков.

В одиночку мы тяготы мира несём,
Но в сегодняшнем мире отдельности нет.
Единение видно сегодня во всём,
А душа единения – солнечный свет.

Стала тягота мира сегодня легка.
Эту лёгкость запомни и в сердце храни,
Чтоб тебя не смутили уже облака,
Отчуждения полные тёмные дни.