Раиса Кучай - Обними меня, Завтра! Повести, рассказы

– Правда – не в курсе?

– Нет, не в курсе!

– Твои больные в Облздрав позвонили и пожаловались на плохие условия, в том числе на отсутствие отопления в отделении. Как они посмели? Кто их настроил?

Григу на эту разборку не хотелось отвлекаться.

– Я ведь не духовник, и не наставник, я – простой хирург.

– Больные твои, и Главный вызывает нас обоих. Что будем говорить?

– Будем слушать, – предложил Григ.

Начальство в критические моменты или перед получением заработной платы становилось придирчивым и буквально «сбивалось с ног» в борьбе за показатели – терроризировало весь коллектив предусмотрительностью, чтобы подтвердить свои исключительные права на более значимую денежную благодарность. Григ перестал даже мысленно осуждать строгое начальство за это. Это должны делать другие – те другие, у которых больше было времени на разного рода сортировки и пересортировки.

Главный встретил вошедших вопросом, с трудом пряча за сиреневатым отблеском очков реактивность.

– Пришли?

«А могло ли быть иначе?» – Григ почувствовал где—то в животе сумятицу, засопротивлялся всей напряженностью бронхов этому – закричал глубоко вовнутрь спасовавшему близнецу: «Я – хирург».

– Давно я не получал такого разгоняя, как пионер оправдывался перед бабой. Почему не докладывали, что отопления нет в отделении?

Главный ждал ответа, набычив голову и высверливая тяжелым взглядом обоих.

Слово взяла на вытяжку стоящая розовощекая Вениаминовна.

– Я ведь только что из отпуска вышла, знаете же – какая нагрузка на хирургах. Да и холод – больше нам друг.

– А я – меньше? Надеюсь, кляузники пожалеют. Идите.

Изнутри рвался на волю близнец: «я – честный хирург!», Григ вынужден был его поддержать.

– Пора бы отопительную систему проинспектировать, чтобы жалоб не было.

– Не надо меня поучать. Кляузниками займитесь. Кстати, сложные операции у них предстоят?

Григ поглядел на Вениаминовну, ожидая подсказки, та придвинувшись, шепнула ему: «тринадцатая палата». – Нет, не сложные, вернее, гистология решит.

– Не забывайте про дикие очереди, соразмерно и действуйте.

Григ пришел в ординаторскую совершенно спокойным и готовым к трудовым подвигам. Коллеги, раскладывая папки с историями больных, задавали короткие вопросы друг другу, так же коротко отвечали на них. Тема Грига заинтересовала, и он прислушался, машинально пошел к умывальнику, вгляделся в своё отражение в зеркале. Отражение тучного Бориса и худосочного Алекса образовало естественную реакцию – Григ улыбнулся, поприветствовав всех сразу, отражения ответили ему тем же. Стряхнув с рук лишнюю воду, похлопал мокрыми ещё руками по хорошо выбритым щекам.

– Как ты смотришь на то, что Алекс собрался уехать в теплые края? – спросил Борис у отражения Грига. Отражение сморщило лицо, словно от зубной боли.

– Смотрю с сомнением, – сказал Григ и, не говоря лишнего, устремился за двери в лабиринты отделения. Из коридора, ведущего в перевязочную, выкатился навстречу Григу на коляске полуголый весь облепленный коричневым лейкопластырем Сашок; он, уступая дорогу озабоченному хирургу, резко приткнул коляску к углу, вслед бросил «здравствуйте!», не дождавшись ответа, прокрутился на месте. Нога Грига уже толкала двери тринадцатой палаты.

Женщины встретили Грига приветливо. Он же, сделав два шага и оказавшись у кровати больной Облизаловой, зло бросил:

– Почему не мне жаловались?

Надежда от неожиданности так и осталась лежать с открытым от удивления ртом, прикрываясь, словно от удара, одеялом. Наконец, набрав достаточного количества воздуха, в ответ произнесла:

– И долго ещё Вы хотели это терпеть?

Соседка поддакнула, поднимая с кровати отдохнувшее тело и располагая его в вершину удивленного происходящим логического треугольника.

– Все же возмущены и даже медперсонал, она только смелее других оказалась, – сказав это, Казаринова пошлёпала к своей кровати, присела с выдохом – «Ну и Григ!»

Этот демонстративный выдох еще более распалил Грига.

– Кто здесь за вас в ответе – вы сами или я? Если вы – то до свидания, распрощаюсь сейчас же.

– Мы вообще здесь никому не нужны. Так получается? – проявилась вредность старушки Разуваевой.

Белый колпак, активно пожиравший лоб Грига, предупредительно завис над бровями и, кажется, этим постарался усмирить активность старушки. Наступило молчание.

– Лучше я уйду – у меня давление 160 на 110. Всю ночь не спала. Не готова я к операции, – с места выкрикнула Казаринова.