Алексей Козлов: Супернестор. Том II

Вслед питерским громилам,
Кадык вздувая ввысь,
Вореи с жаром, с пылом
В кожанки облеклись…
В комиссии засели,
Давили гопака,
Но о своем уделе
Не думали пока…

– Кугом война, газгуха.
(Я не забыл беду?),
Но ты, товагищ, шлюхай!
Дегжи язык во гту!
Идея коммунизма —
Гядущего мотор!
Вегшиной гуманизма
Является террор!
Где клики цагской слуги?
Товагищи!
Отгяд!
Пусть, бдея на досуге,
Коммуну не пгобз… т!
Chto, bratia s’eli koshek?
A vodku vipil vor?
Vsekh belikh I bliadeshek —
Na prazdnichniy koster!

Когда огонь подворья
Пожрал и сундуки,
К нему из Лукоморья
Явились ходоки.
Вождь молвил, пламенея:

– О! Я вас видеть гад!
Как говорят евгеи,
«Леех кэбэнэ мат!»
(Катись к Ё.М.!)
Добуду гай, загазы!
Напгавить повелю
В златые унитазы
Нагодную стгую!
Себя должны поздгавить,
От вас не утаю —
Кухагка будет пгавить
И конюхи в гаю!
Все б… будут в неге!
Всем вдовам по гогам!
Всем бгатьям по телеге!
Всем сестгам по сейгам!
Потом вопил вдогонку:

– Пгосителей принять,
Поить их чрез вогонку
И тут же расстгелять!
Про Ленина превратно
Твердили всякий бред:

«Он – вождь и вероятно
Не ходит в туалет?!
В себе всё держит, ибо
Запомни же, малыш,
Не может эта глыба
Родить малютку-мышь!»
Газеты врут, навряд ли,
Он мог, как Прометей,
Ворваться в хлев на Шаттле,
И там судить судей!
Раздувшись шире кобры,
Сказал он: «На войне
Немыслимо быть добгым!
Быть надо злым втгойне!
Есть у него заслуга,
Но дгуг меня предал!
Поцеловал я дгуга
И лично расстгелял!»

Он говорил золовке:

– Когда кгугом кричат,
Как гладить по головке
Смышленых китайчат?

Профессор с Красной Пресни
Лечил пилюлей гнусь,
Все детские болезни
Он видел наизусть.
За подлую измену,
Сняв вервия с крюков,
Замуровал он в стену
Семьсот клешневиков.
Тут мы дошли до точки,
Прописывал Кащей
Свинцовые примочки,
Как средство от прыщей.

– Я загоню пгоклятых
Кадетов по рублю!
Я этих пусек бятых
Ужасно не люблю!
Вам дело для затравки:
Я очень не люблю
Что эти шмакодявки
Лупцуют по Кремлю!»

Что это?
Грёза?
Драма?
Преддверие?
Итог?
Одеждою Адама
Был фиговый листок.

Рассеялись былины,
Растаяли вдали
Шары и цепеллины,
Дредноуты ушли,
В зеркально чистом небе
Прочерчивая след…
Лишь нищие о хлебе
Вздыхали…
Хлеба нет!
Чтоб видеть, хватит реп ли
И сушек у столба,
Он всматривался в дебри
С гигантского столпа.
Веревками бинокли
Смогли к нему поддеть,
Откудова он мог бы
Финляндию узреть.
Ужаленный средь бала,
Упал он у стола.

– Звездою пятипалой
Заменим мы огла!
Читал я у Евлоги:
Есть колос у пшена,
А фасции убоги,
А свастика сложна!
На гегб засунуть надо
Свисток,
Пяток бигуш,
Колосья,
Аппагаты,
И остальную чушь!
В своих дерзаньях исты,
За рубль и кренделя
Трудились визажисты
Над Пенкиным Кремля.

«Воинственные речи
Ему идут, увы!
Он взглядом гасит свечи
И двигает столы!»

– Что, жалко?
Плакса!
Вытги!
Позог на всю стгану!
Нет, бугжуазной гидге
Я сиську отвегну!
Я должен слушать вздохи
Подонков, как коголь?
Ты, пгаво, мгазь, анохин,
Ты, жбанов, гадкий хорь!
Мне – лавры!
Прочим – реи!
Монашкам – «акафист»!

Монархию плебеев
Сбил красный монархист.
Застыли две столицы,
С замшелого пенька
Совиные глазницы
Таращило ЧК.
Мы жили в сей юдоли,
Не евши ни шиша!
Да, нету горшей доли,
Чем доля Плохиша!
И нас завёл бы урка
В страну теней, когда б
Мы все из Петербурга
Не совершили драп.
О Боже! Вместе взвесим,
Чем можно заслужить,
Чтобы по отчим весям
Нам в страхе не кружить?
Как препарат от стресса,
Лучиста и светла,
Вокруг него Инесса
Летала, как пчела.

– Вокгуг такие рожи!!!
Пгиличной ни одной!!!
Её хаизма!!!
Боже!!!
Я помню!!!
Боже мой!!!
Вот встгетишься однажды…
Дык – эдак!
Егунда!
Хаизма есть у каждой!..
А деньги – не всегда!

– Малютка!
Кгошка!
Бэби!
Нагод меня любил,
Но мыслями о хлебе
Свой обгаз осквегнил!..
Свобода?
Бгадство?
Хватит!
Я буду очень стгог!
Блинами конопатить
Вы будете остгог!
Я возношусь из ада
От тгепета струны!
О Апассионата!
О мокгые штаны!
Да, гении всё те же!
Вокгуг, со всех сторон
Великолепный скгежет,
Божественный музон!