Татьяна Кравец - Солнце уходит за Этну. Нескучные истории

А передо мной открылся удивительный вид: те самые воздушные переходы, из-за которых я оказалась в коридорной западне, а еще – потрясающая архитектура.

Не успела насладиться, дверь помещения с другой стороны площадки открылась, и вышел молодой человек: «Синьора, синьора». Я пошла на зов. Войдя в дверь зала, ахнула – полотна итальянских мастеров Караваджо, Веронезе, а вместе с ними и других великих – Ван Дейка, Рубенса! Радостно пошла приобщаться к прекрасному. И уже собиралась уходить, как снова услышала оклик того молодого человека:

– Синьора, музик… Паганини…

С горем пополам, после нелепых вопросов и отчаянных жестов я поняла, что где-то еще есть зал музыки. Мой визави усиленно повторял имя Никколо Паганини и увлекал меня в направлении от указателя «exit», при этом напевая «ля-ля-ля».

– У вас что, музыкальный вечер Паганини проводится? – спросила я по-русски. Услышав знакомую фамилию, мой гид закивал головой и снова показал в сторону. Я двинулась за ним в другой зал. Только вошла – перехватило дыхание. В центре высились две стеклянные колонны, внутри которых находились скрипки.

Говорят, что в шоковом состоянии у человека открываются удивительные способности. Не знаю, как у других, а у меня точно случилось. Я вдруг стала понимать все, что говорит мой гид Карло – так его, оказывается, звали. Он рассказал, что великий скрипач родился в Генуе, и что здесь выставлена любимая скрипка виртуоза, которую для него изготовил великий мастер из Кремоны – Гварнери. Сегодня этот инструмент бесценен.

Глядя на скрипку, я забыла о времени. Было ощущение, что звучит музыка… Такие же волнительные чувства испытывала при знакомстве с творениями Родена и Микеланджело. Бронзовая скульптура «Граждане Кале» Родена в Парижском музее потрясала легкостью человеческих движений, а мраморный Давид в галерее «Уффици» казался живым и теплым.

Когда направились к выходу, Карло поинтересовался, не хотела бы я взглянуть на город с высоты птичьего полета (итальянский язык вдруг стал совсем легким!). Я не успела ответить, как он взял меня за руку и повел через дорогу – в здание напротив. Обошли огромную очередь – оказывается, вход был платным. Но контролер кивнула моему гиду и пропустила нас. Мы поднялись на третий этаж, однако здесь путь преградила женщина-полицейский. Карло стал что-то ей объяснять – она была непреклонна. Пять минут, десять…

– Проблемы? – подошла я к ним.

– Но, но (нет, нет), – успокоил Карло и очень выразительно посмотрел на стражницу. Она ринулась к лифту и махнула мне рукой. Я шагнула, лифт закрылся. Карло исчез. Я даже не успела сказать «спасибо».

Мы поднялись на самую высокую башню города. Вид открылся потрясающий. Только вернувшись в Омск, я узнала, что побывала в одном из лучших музейных ансамблей Италии – Палаццо Бьянко и Палаццо Россо. До сих пор не верится. В музей – через окно! И встреча с Паганини! Может ли быть еще что-то более удивительное???

Оказалось, может.

По сицилийскому городу Таормина мы вышли погулять с киевлянкой Еленой, с которой познакомились в отеле. В какой-то момент нам одновременно захотелось, извините, в туалет. На одном из зданий я увидела вывеску «Museum» и позвала ее:

– Пойдем туда, там точно есть дамская комната.

Почему вдруг туда? В городе на каждом шагу кафе, куда можно зайти. Нет, нас потянуло в музей. Зашли, оглянулись. Навстречу выбежала… монахиня. И что-то залепетала нежным голосом. Мы, не сговариваясь, переглянулись – не спим ли? А монашенка смотрит и улыбается.

Т акое же ощущение нелепости бытия под чужими взглядами я однажды испытала в чешской бане. Пришла в комплекс к самому открытию, завернулась в простыню, устроилась на верхней полке и стала наслаждаться. Через двадцать минут в предбаннике раздались мужские голоса, и вошли трое немцев. Все… голые. Как ни в чем не бывало, они уселись на полки и стали громко беседовать. При этом, не стесняясь, разглядывали меня. Я оторопела. Гид предупреждала, что сауны у чехов общие, но я даже не придала этому значения. У нас они тоже общие, однако, если собираются незнакомые люди, то ходят либо в простынях, либо в купальниках. Я мучительно пыталась решить, что делать: высказать мужчинам претензию или снять свою простыню? Ничего не придумав, покинула сауну. С гордо поднятой головой, как мне тогда казалось…

Музей в Таормине, куда нас занесла нелегкая, оказался посвящен какому-то Padre. Мы не успели спросить про дамскую комнату, как началась экскурсия. На стенах висели фотографии Padre.