Эдуард Лимонов: …и его демоны

Когда бесовка Фаина Ивановна ушла в подсобное помещение (Председателю были видны там матрацы, на них, он предположил, члены дежурной команды реаниматоров могли при необходимости отдохнуть, забыться сном на час-другой), Председатель обратился к демону Рустаму:

– Пора меня переводить, амиго!

– Я должен померить вам температуру, давление.

– Ну так я готов…

Кавказцы обычно разговаривают с русскими с этаким пренебрежением. Щепотка пренебрежения прозвучала и в голосе Рустама.

Не спеша Рустам остановил компьютер, в котором он продолжал шарить, и принёс измеритель давления. Не спеша напялил измеритель Председателю на руку, надул повязку, измерил.

– Ну как?

– Удовлетворительно.

– У вас тут как в тюрьме!

– Почему?

– Там тоже ждешь всё время конвоиров, когда они соизволят привести или отвести тебя. Нельзя ли побыстрее? Я ведь уже разместился в палате шесть, там у меня вещи, чего я тут, как дикий зверь, по койке мыкаюсь.

– Мы должны оформить ваш перевод из реанимации в стационар, – сообщила бесовка Фаина Ивановна, появившись.

– Так оформляйте…

– Я освобожусь и отвезу вас. (Рустам.)

– Вы можете отсоединить меня от кровати, наконец?

Рустам наклонился над пристёгнутым к кровати флаконом, очевидно, не особо соображая, как его отстегнуть. Бесы Рустам и Фаина Ивановна, дошло до Председателя, пусть и числились докторами, по сути исполняли функции нацистов-нормировщиков, считали работу, выполняемую медсестрами, загоняли сведения в компьютер. Отстёгивать Рустам не умел либо, исполняя обязанности нормировщика долгое время, забыл, как это делается.

– Смотрите, там нужно повернуть ремешок так, чтобы он прошёл в пазы. Увидели?

Флакон отстегнули. Председатель зажал его в правой руке, так как в левой у него был мобильный телефон.

Рустам отошёл в боковую комнату, так что стал не видим с койки Председателя. Туда же вошёл бородач в синем халате, и они там забубнили. Председатель надеялся, что бородач пришёл, чтобы затолкать его койку в лифт и доставить в палату шесть стационара.

Ничего такого. Бородач вышел и ушёл.

Председатель обратился к Марии, бежавшей мимо с постным лицом: «Мария, профессор сказал, что после завтрака меня доставят в стационар. Так переводите же. Уже второй час пошёл после завтрака».

– Мы должны оформить ваш перевод в стационар. (Бес Фаина Ивановна из своего каре укоризненно смотрела на него.)

«Ах ты жирная тварь, кусок нацистки», – подумал Председатель.

– Так делайте же, вы уже час мне талдычите о вашем документе, его можно сделать за десяток минут.

– Мы ещё не померили вам температуру.

– Так меряйте! («Жирная нацистка, – мысленно добавил он. – Делай! Меряй!»)

– Рустам! Рустам!

Подошла Мария с градусником. Глаза у неё были испуганными.

– А где Рустам?

– Поехал встречать больного.

«Ну да, смылся с места назревающего скандала. Чурки, они такие», – подумал Председатель. Померив температуру, все опять застыли.

– Значит, так, – сказал Председатель. – Сколько этажей до стационара?

– Два вниз. (Мария подавленно.)

– Давайте мне сопровождающего, и он меня спустит в стационар.

– Это противоречит нашим инструкциям.

– Тогда везите меня, дьявол вас побери, на кровати.

– Мы не можем переместить вас на этой кровати. (Бесовка Фаина Ивановна.)

– Что?

– Эта кровать принадлежит этому этажу, реанимации, и она не должна по инструкции покидать реанимацию.

…Стали собираться врачи, медсестры, несколько больных. По их виду можно было определить, что они покорны, как приготовленные к закланию на бойне коровы. Но поскольку происходило ЧП, они стеклись и тупо наблюдали за происходящим.

– Я сейчас встану, сам пойду в лифт и доберусь до стационара.

– Вы не должны этого делать. Существует инструкция.

– И что глаголет ваша инструкция?

– Из стационара должны подняться на наш этаж с их койкой, мы переместим вас на койку стационара, и вас отвезут.

– Так где же они?

– Мы им звонили. Ждём!

– Звоните ещё! Мне пробуравили череп в двух местах. Удалили огромную гематому. Я оперирован, я хочу чтобы из вашего Бедлама меня переместили в палату, за которую я заплатил. Я там усну, наконец.

– Мы ждём. Они не спешат.

– Так спустите меня туда на вашей драгоценной кровати, чтоб вам пусто было, нацисты. Там перевалите на их кровать и возвращайтесь к себе и к своим кроватям.

Председатель сидел, как восставшая обезьяна, на кровати с бортиками, а вокруг, серьёзные и тусклые, стояли жители реанимации.