Любовь Казазьянц: Душа и фантомы

– Сорвать с него одежды!

Новенького быстро вытолкали за ворота.

– Ну, вот и порядок в моём хозяйстве. Теперь и выпить можно. Наливай! А ты, Смотритель, в следующий раз будь начеку. Посмотри на меня! Видишь, я один здесь царствую. Лицо у меня – одно, как ни называй. Прост, ничто «божественное» мне не чуждо. А там внизу, люди глупые воюют за то, как называть меня – Бога единого. Иди и сообщи им об этом. А теперь, свободен. Возвращайся назад, Ссс-мотритель!

Я закрыл ворота с внешней стороны.

…Очнулся в больничной палате. В голове стучало: «Беру и помню!» В кулаке зажата печать Давида.

– Погляди, доктор, наш герой пришёл в себя!

К кровати подошёл врач тот самый – Сергей Алексеевич, который мне живот зашивал.

– Очнулся. И слава Богу. С возвращением! У тебя, дорогой, небольшое сотрясение. Придётся полежать денёк, другой.

А я подумал про себя: «Эх, знал бы ты, доктор, где я побывал. Рассказать, никто не поверит, ещё психом обзовут. Повезло, я снова выкарабкался. Он спас меня. А у них наверху не так уж тоскливо. У Господа – свои игры. Но без хвостатого не обошлось».

«Сегодня выдался трудный денёк. Жаль, что не удалось заключить очередной выгодный контракт, а всё из-за такой мелочи: у шефа в холодильнике не оказалось апельсинового сока для этой американской „штучки“, их переводчицы. Эта „страшилка“ скривила недовольную гримасу и всё испортила. Всё потому, что наш босс терпеть не может апельсины, даже запаха цитрусовых не переносит: у него на них, видите ли, аллергия. Прискорбный случай… И вообще, день не задался с самого утра, настроение препаршивое, причину и сам не нахожу. Невезучим родился, невезучим и помру», – думал про себя Галлиан Тойн, садясь в собственный отполированный «кадилак», (так он в шутку называл свой новенький супер-авто DC-модели). Но неудачником его не считали, напротив, окружающие, друзья и сотрудники дали ему кличку «везунчик».

Тойн мчался по дальнему скоростному шоссе. Навстречу мелькали быстроходные авто и парящие над дорогой мобили. Шоссе размещалось на высоких стойках-подпорках, вокруг – ни души, только бесконечно голубое небо.

«Какая умная у меня машина! И не только, а ещё и экономичная, работает на супер-топливе, а также непотопляемая в прямом смысле слова. По воде она плавает, как лёгкий парусник. В программе управления – куча всяких наворотов. Недаром „кадилак“ по спецзаказу изготовили. Друзья намекают, что я совсем заработался. Не успел день начаться, как уже вечер. И бабёнку завести некогда, не говоря о сексе. Стоило бы об этом поразмыслить всерьёз. Но после того как сбежала моя невеста, на женщин смотреть противно. Да и странные они, не поймёшь, чего хотят. А у меня в голове только работа: бизнес-планы, цифры, контракты, таблицы, спрос, предложения, реклама, квитанции… Давно пора в секс бар и по бабам», – продолжал размышлять Тойн, проезжая по центру города, рядом с набережной. – «На пляже целый век не был, забыл, как море выглядит. Кстати, здесь рядом магазин есть, там такая тёлка в витрине, загляденье! Да, да, вот тут на углу. А жаль, что это всего лишь робот-женщина, ц-ц, – причмокнул он, – редкостный экземпляр. Ну вот, на вывеске в витрине написано: „Брызги шампанского“ – это что – её имя? Не может быть! Ой, какая куколка!»

Галлиан Тойн притормозил напротив ярко-освещённой витрины, в которой мигала разноцветная иллюминация. Казалось, рядом не хватало только наряженной ёлки, вместо которой по краям витрины выставлены разнообразные электротовары, домашние роботы-процессоры, посудомоечные машины. В центре красовалась девушка-манекен, конечно же, тоже робот, только очень естественной формы. В правой руке она сжимала бутылку шампанского, в другой – высокий хрустальный бокал. Она делала плавное движение, наливая воображаемый напиток. Бокал подсвечивался, словно в нём искрилась наполняемая весёлая жидкость. Девушка в этот момент кокетливо вращала глазами, подмигивала и качала головой, зазывая нежным голосом: «Пойдём со мной, милый! Техника на твой вкус!» А потом под музыку легко поворачивалась вокруг своей оси, зазывно покачивая бёдрами. Изящество её ножек подчёркивали ажурные чёрные чулки. Подол коротенького платьица завлекающе приподнимался, волнительно покачиваясь при кружении. В волосах играла блёстками стекляшек крупная заколка. Кукла-робот двигалась плавно, как живая. И это кружение завораживало.