Гали Манаб - Олигофрен

– Ты, что, нюх потерял? Ты, что, совсем оборзел? Я тебя весь день жду.

И избил меня прямо в спальне, при всех ребятах. Он повалил меня на пол, и стал пинать ногами, и заставил всех мальчиков пинать меня. Я боролся как мог, но Вася Капустин был сильнее меня, и ему все помогали, все его боялись. Я от обиды и боли начал кричать и топать ногами. На крик прибежали воспитатели из всех групп, но Вася Капустин успел убежать, а остальные мальчики быстренько легли на свои места и сделали вид, что спят. А я так разошелся, орал, топал ногами, плевался и полез драться с воспитателями. Воспитатели вызвали санитаров, которые меня поволокли в надзорку и закрыли. От обиды я еще больше начал орать, швыряться чем попало, разбил стекло в двери и пинком разбил дверь, так, что она перестала закрываться. Тогда опять пришли санитары, скрутили меня, а медсестра сделала какой-то укол. У меня моментально закружилась голова, меня стошнило прямо на санитара, затем я обмяк и провалился в сон. Не знаю, сколько дней я проспал. Только проснусь, вижу медсестру, которая опять меня колет, я опять проваливаюсь, обессиленный. И так я в надзорке проспал целую неделю, мне потом дядя Коля сказал. Последние два дня меня не кололи, но я все лежал, потому что ноги меня не слушались, голова кружилась, тошнило и всякое такое. И почему-то я не замечал, что писаю в постель.

Когда я немного оклемался, ко мне пришел дядя Коля. Он сказал, что приходил ко мне каждый день всю эту неделю, вот откуда я узнал, что прошла неделя. Он мне принес два банана, два апельсина и целую пачку печенья. Дядя Коля был добрый и любил меня больше всех.

А на другой день, когда меня выпустили из надзорки, дядя Коля помог мне спуститься к нему в мастерскую. Я у него просто сидел, ничего не делал. Обед дядя Коля принес мне в мастерскую и даже кормил с ложечки, потому что я сильно уставал держать ложку. Дядя Коля жалел меня, он сказал:

– Посиди, сынок, просто так, отдохни. И больше так себя не веди, чтобы тебя опять не закрыли в надзорке.

Я сам теперь надзорки боялся больше, чем Васю Капустина. Васе Капустину хорошо, у него родители есть. Отец, вон, какой крутой, богатый. А у меня никого нет, ну, кроме дяди Коли. А дядя Коля старенький, он сам боится Васи Капустина и мне всегда говорит:

– Не связывайся с ним, сынок, обходи его стороной.

А мне так хотелось сладкого поесть, что иногда думал, что умру.

Однажды дядя Коля заболел, и его положили в больницу. И мне приходилось целыми днями быть на этаже, в группе. Я вел себя хорошо, слушался воспитателей, помогал нянечкам, ну, там, полы помыть, гладить белье, почистить обувь.

А когда после обеда у нас был тихий час, в спальне все заснули. Я спать не любил, обычно я в это время помогал дяде Коле. А Вася Капустин тоже днем никогда не спал, он где-то ходил. Мог просто гулять на улице, ему разрешали. Его не заставляли даже просто лежать с закрытыми глазами.

И вот, когда все заснули, я тихонечко, как был, в трусах и майке, вышел в коридор, типа, пописать. Хотя не хотел. В коридоре никого не было. Все воспитатели собрались в раздевалке, чай пили. Они всегда так делают, нас укладывают, а сами собираются в раздевалке, чай пьют и громко разговаривают. Я сходил в туалет, а на обратном пути проходил мимо столовой, а оттуда так вкусно пахло. Я зашел в столовую, а там на столе стоят несколько коробок сладких шоколадных конфет. Такие нам давали на Новый год. Тогда Васю Капустина забрали домой на праздник, и я сам съел конфеты. Они были такие вкусные. Я такие никогда в жизни не ел. Я сначала хотел взять горсть конфет и убежать. Но потом почему-то схватил одну из коробок и выбежал в коридор. В коридоре никого не было, и я быстренько забежал обратно в туалет. Там я огляделся и увидел, что высоко на стене висел старый, запыленный шкафчик, там были какие-то крантики. Я коробку поставил на подоконник, сам быстренько забрался на него и, потянувшись, достал дверцу ящика и открыл. Я быстренько запихнул коробку с конфетами в шкафчик, закрыл дверцу, спрыгнул вниз и быстренько выбежал в коридор. В коридоре по-прежнему никого не было, только были слышны голоса воспитателей. Я бегом забежал в спальню, лег на свою кровать и сделал вид, что сплю.

В тот день нам раздавали по одной конфетке, которую я спокойно отдал Васе Капустину и не огорчился. Я ждал момента, когда я вдоволь наемся тех спрятанных конфет.

Пропажу то ли не обнаружили, то ли еще чего-там, не знаю, короче, буфетчица, как ни в чем не бывало, раздала нам по одной конфетке. И воспитатели не ругались.