Ник Гали - Падальщик

Подобрав полы апельсинового цвета тоги, шлепая сандалиями по песку и охая, Ли-Вань бежал по тропинке наверх к дому Учителя, — к груди он прижимал еще теплый обломок Священного Камня. Молодой монах находился в состоянии крайнего возбуждения, сопровождаемого еще к тому же мучительным душевным разладом: чудо, великое чудо, которого монахи Бань-Тао ждали много веков, свершилось, — но свершилось как?! — происшедшее компрометировало самую суть и смысл Великого Пророчества.

Вообще, сейчас на бегу мысли монаха, скачущие в голове в такт его прыжкам по песку, нет-нет да и задевали где-то на задворках черепа глубоко спрятанное там сомнение четырехгодичной давности — да правда ли была вся эта история с Яхи и Священным Камнем?

Глупости, глупости, — не должен он так думать. Случилось что-то, чего он не понимает — Учитель объяснит.

И все же, все время пока он бежал по тропинке, Ли-Вань не мог обрести в себе опору. Он чувствовал себя, как человек, из-под которого выдернули стул, когда он на него садился. Нет, хуже! — он чувствовал себя так, как будто из-под него выдернули стул, когда он на нем уже сидел, причем вместо стула ему в тот же миг подсунули дикобраза. Все это было слишком: четыре года назад он нашел смысл, ради которого продолжил жить, а теперь… Фарс, фарс! Ли-Вань корчился на дикобразе, — он не понимал случившегося, но отчаянно чувствовал его необратимость; зажатый под мышкой обломок камня еще пах гарью.

Кусты азалии по сторонам тропинки сочились набухшими от утренней росы красными бутонами, в просветах между кустами звенела зеленью выкупанная тропическим дождем трава, а банановые деревья на лужайках лениво водили по теплому ветру широкими листьями. Был один из тех утренних часов, когда туристы, жившие в гостиницах под горой, как следует выспавшись, выходили на балконы своих номеров, радостно окидывали взором открывающийся с них сочный зеленый вид, и решали, что жизнь их с этого момента пойдет неуклонно по восходящей, — конечно же, к счастью.

Фаранги [1] Фаранг — слово, которым местные жители в Таиланде обозначают всех белых иностранцев. …

Ли-Вань на бегу мысленно представил себе избранного — как он сейчас заходит в одну из гостиниц под горой, ступает испачканной сандалией на чистый пол. Видя его заляпанные грязью шорты, секьюрити улыбается: «Провели веселую ночку в Патонге, сэр?»

И этот человеку должен будет указать Сангхе [2] Сангха — буддийская община; в более широком смысле сообщество монахов и мирян. путь… Перестать думать!

Выдавив себя из глаза, как учил Учитель, он полетел легко и свободно, параллельно своему худому, путающемуся в оранжевых складках одежды телу. Тело, бежало враскарячку по тропинке вверх по склону, увязая в песке, смешно, словно цыпленок зачатками крыльев, орудуя острыми локтями. Вот Ли-Вань подлетел к своему лицу — на вид он вообще еще мальчик, чуть-чуть припушена верхняя губа, взволнованный мечущийся взгляд широких ланьих глаз под темным бритым лбом. На вид никто не даст ему двадцать два года.

На бегу тело с трудом подняло торчащее из-под оранжевой робы худое плечо, поднесло руку, в которой был зажат тяжелый обломок к лицу (другой рукой оно постоянно подтягивало кверху край тоги, чтобы не споткнуться), хотело было утереть рукой пот, но вместо этого, вследствие неожиданного прыжка, сильно стукнуло себя обломком по лбу Боль закрутилась в голове. Моментально, словно воду в песок, его всосало обратно в череп. Он вновь, задыхаясь и потея, бежал по тропинке, видел прыгающие кусты по ее бокам, чувствовал, как бьется его сердце, как исходит середина живота напряжением неизвестности.

Ему вдруг стало страшно: на секунду ему показалось, что за банановыми листьями справа мелькнул кто-то большой…

Нет, там никого не было, только трава, кусты и пальмы.

Скорее к Учителю! Он объяснит…

Ли-Вань родился в Таиланде к северу от Бангкока, в деревеньке с названием… На карте деревеньку было не найти, слишком она была мала для карт сколько-нибудь значительного масштаба, если же добирался сюда человек с картой мелкого масштаба и спрашивал, тыкая в нее пальцем, совета, то ему просто указывали рукой туда, где, к примеру, Бангкок — «вон та дорога туда ведет», — а про соседние такие же малюсенькие деревни, как эта, говорили: «там вон, за банановой рощей». А в карту местные и не смотрели вовсе, потому что ни к чему.