Валерий Роньшин - И мы были… и мы любили…

– А у моей мамы глаза разного цвета, – заявила девочка. – Но я её за это не осуждаю. Она же дура.

– Как это? – изумилась официантка.

– Да так. Не знает, что такое: «зимой и летом – одним цветом».

– Я тоже не знаю, – сказал я.

– Значит, и вы дурак, – сделала вывод девочка.

– А ведь вы не женаты, – прищурилась официантка.

– Не женат, – признался я.

– Ну так женитесь на мне. У меня двое прелестных ребятишек.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Зря отказываетесь, – сказала официантка. – Истинный мудрец не брезгует ничем.

Я промолчал.

– Женитесь тогда на моей маме, – сказала девочка. – Конечно, у неё некрасивые ноги, но зато прекрасная душа.

– Мне не нужна женщина, – объяснил я маленькой девочке. – Мне надо существо, похожее на женщину.

– Да уж, – покачал головой старик. – Вот что значит среда создаёт человека.

– А почему не пятница? – спросила девочка и, вытаращив глаза, вдруг выкрикнула: – Тара мана дута!

– Чего-чего? – опешила официантка.

– Фута бута мута! – продолжала выкрикивать девочка.

Старик тяжко вздохнул.

– Старость приходит внезапно, – сказал он. – В один прекрасный день просыпаешься и понимаешь, что ты уже старик.

Девочка, скорчив кислую рожицу, снова принялась за мороженое.

А у меня вдруг возникло ясное ощущение, что всё это уже было: и кафе, и старик-генерал, и маленькая девочка, и официантка. И сейчас официантка спросит: «Чем вы занимаетесь в жизни?» А девочка скажет: «О чём?»

– Чем вы занимаетесь в жизни? – спросила официантка.

– Рассказики пишу, – ответил я.

– Хорошие?

– Разные.

– О чём? (это уже сказала девочка)

– О том, что при всей трагичности жизни каждый наш день – это же праздник.

Старик снова вздохнул. Тяжелее прежнего.

– Знаю, что придётся скоро умирать, – глухо произнёс он. – А умирать не хочется.

– Ой! – всполошилась девочка, выскакивая из-за стола. – Мне пора! Пора! Я уезжаю в Зурбаган!.. Подержи́те медузу, – деловито протянула она мне пустые руки.

Я взял у неё «медузу» и держал, пока девочка одевала курточку. Затем она забрала её обратно.

– Всё! – всплеснула руками. – Медуза улетела. Как птичка.

– Надолго в Зурбаган? – спросил я.

– Ну-у… – прикинула девочка, – по земным меркам нет. Что же касается небесных… В общем, обо мне можете не беспокоиться. – И она пошла к выходу,

– Тара мана дута! – крикнул я ей вслед.

– Фута бута мута! – с восторгом завопила в ответ девочка. И, открыв стеклянную дверь, исчезла. Растворилась под дождем.

А рядом со мной осталась сидеть официантка. Звали её Вероника. Было ей уже тридцать три года. И перед ней стоял стакан, отнюдь не с апельсиновым соком.

– Знаете, – говорила она, – есть такая сказочка. Жила-была противная склизкая зелёная жаба. И вот однажды её спросили: почему ты такая противная, зелёная и склизкая?.. А жаба ответила: это я просто болею; на самом деле я беленькая и пушистенькая… Вот и я, когда тут (она показала на сердце) становится тяжело, смотрюсь в зеркало и говорю себе: на самом деле я беленькая и пушистенькая…

Старик-генерал мирно посапывал, прижав к щеке ладошку, как ребёнок.

Официантка встала и направилась к стойке. Не оборачиваясь, она прищёлкнула пальцами и подпрыгнула.

– Оп-ля!

В этот момент появилась молодая женщина с разноцветными глазами.

– Вы случайно не видели здесь маленькую девочку? – спросила она.

– Маленькая девочка уехала в Зурбаган, – ответил я.

– А вчера она улетала в Мильдендо, – сказала молодая женщина и села на стул, с которого только что встала официантка.

– Вы не подскажете, где находится собака Павлова? – в свою очередь спросил я.

– Знать, близка судьба твоя, – усмехнулась женщина, – ведь собака эта – я… Вернее, – поправилась она, – я была ею в прошлой жизни. И звали меня тогда – Рекс! – Она закурила. – Вы мне, конечно, не верите.

– Да нет, – сказал я. – Верю.

– Что же касается памятника – то вон он, – показала она дымящейся сигаретой в окно.

Я посмотрел. И действительно, на высоком постаменте стоял бронзовый пёс.

Дождь перестал. Мы вышли на улицу. И, задрав головы, смотрели на собаку Павлова. По небу плыли облакá.

– Это души умерших людей, – объяснила мне молодая женщина.

К нам подошла официантка.

– Знаете, почему к вам бабы пристают? – спросила она у меня.

– Нет, – сказал я. – А почему?

– У вас лицо порядочного человека. Вы не обидите. – Официантка помолчала. – В сущности, ведь женщине секс не нужен, женщине нужна любовь.