Ангелина Кузьминых - Ромашковый чай. Стихи и прозаические миниатюрки

Куда-то катишься, зовут тебя Катенькой,
На тебе платье в мелкий горошек.
Катя катится… «Надоело быть паинькой» —
Говоришь, закрываясь от мошек.

Ищи себя по подворотням совсем иную,
Беззащитную до обезвоженности чувств.
Совсем другую ищи себя через Bluetooth,
А хочешь город в честь тебя переименую?

Во лжи твоей не зги, твое пустое до краев
Сосуда не расплескать. не выплеснуть. Прости,
Опять сегодня не врут песочные часы:
Как будто раньше времени спешишь сказать adios…

Послушай как молчат бабочки в твоем животе
Так, что становится слышно на любой высоте,
Так, что становится видно все на земле.
Так тихо, что слышно как поет кубэлек. 1 1 В переводе с татарского – бабочка
Опять заражаюсь весной, как всегда навсегда
Влюблена и иду смотреть как всегда поезда…

Оставляя Город,
успею оглянуться
своей еще не старой музе…

Оставляя Город,
успею сосчитать шаги
в то
другое измерение,
где
забывая Город —
в нем никто,
никто
не умирает…

Навыворот всё: дороги, дома, слова. Всё поперёк
Горла, горла моего. Комьем встают твои слова.
Равнодушен ж/д мотив: отходи, отходи голова.
Я всегда остаюсь, куда бы поезд меня не упёк.

Как следует посмотри как красиво цветут фонари,
Город пропах не ромашкой: пласстилин, маша, гашиш.
Из мультфильма в мультфильмы пропадает в карманах шиш.
Что тебе эти вести? Уходи, уходи в звонари.

Пей до дна, брат, до дна – не святая нынче у нас вода,
Кофе со вкусом хлорки и нервы уже на вынос
Замерзают мгновенно на улице только в минус.
Холодно, брат пей, холодно, мы идем теперь в никуда.

Где хрупкий эдисон в окне мигает каждый вечер
И весть через плечо кидает пьяный человече,
Там мой подъезд, там люди, наверное, мои соседи
По своим квартиркам разошлись как спящие медведи.

А утром ранним в трамвай вползают шатунами. Ждут
Остановки. Вот так тревожно свои билеты мнут
И ждут. Кондуктор-ангел кому-то шепчет: «Не дрейфь, малыш!
Через минуту выходи – твоя родная тукталыш!» 2 2 В переводе с татарского – остановка

Выходят все и в катышках асфальт – давно не убран.
Идут, как бы в трясине утопая – никто не умер.
А на заборах имена кому-то шлют привет-привет
И луковки церковные смеются, светят, дарят свет.

Я вижу двойников и я тройник
Трилистником сорвусь с полей
Куда-нибудь… смотри не лей
Елей под ноги – навернешься в миг
Ездой не мутит до беспредела,
Между книг читаю пусто.
Колесо дрожит до хруста
В коленях – пусто и чье-то тело
Раздвоилось. Ночью не до стихов.
Молча курить в постели —
Моветон. Не доели
Вчера ничего, что ли закон сухой?

Смилостивиться государь двойник,
Отменит всякую мзду,
Повесит на грудь звезду,
Скажет, прости брат, что сразу не вник
Двойник…

Я сегодня твоя непогода – у причала не жди.
Если сможешь, как-нибудь для меня эту ночь победи,
На память мне набери поле зрелой конопли.
Если сможешь, на отмели зафрахтуй корабли.
Я в обиду не брошусь, если захочешь – усну на груди.
На причале сегодня не жди – я спрягаю глагол уйди.
Уйду ли? Уйду. Так тихо, что забудешь мои шаги,
Что не жди… не жди, что шаги мои будут легки.

Здравствуй, девочка в красном платьице!
Мне снятся прогулки по Ибице,
Тебе молчаливые флейты,
Полеты Вацлава, но эй… ты…

Но ты мне, девочка, мне не снишься,
Поющая Харе, Харе, Кришна.
Девочка-весна в красном платье
В чьем-то сне висит на распятье,

А ко мне ты приходишь раздетой
По будням. В платье красного лета
Ты уходишь чуть еле дыша,
Вернись, вернись же моя душа!

Мне женой не стала, стала сестрой,
Одеялом красным меня покрой…

Что может быть хуже двух женщин, оставшихся наедине?
Они ведут разговоры исключительно о войне,
У каждой своя линия фронта, один на двоих бой-
френд, мой первостатейный дарлинг иди ты на …! Отбой!