Александр Ралот - Перстень Вандеи

Марфа не ушла с помоста. Она прилюдно упала на колени перед голодной толпой и стала молить о последней и решительной битве. Некогда гордая и уверенная в себе правительница своим прилюдным унижением смогла-таки вызвать некоторое смятение у новгородцев. Однако измученные и голодные воины могли надеяться только на чудо. Увы, оно не случилось. Войска князя Иоанна тоже устали стоять под стенами древнего города. Всем им хотелось побыстрее оказаться дома. А посему дрались московиты с особым ожесточением и, конечно же, одержали победу, теперь уже окончательную.

***

Князь Иоанн во главе своей дружины въехал в поверженный город.

Новгородцы, собравшиеся на площади, безмолвствовали.

– Вы же все русские люди, православные. Отчего объявляю всем вам, никакой мести от меня не последует.

От мятежного города мне потребна только одна жертва и вы все знаете, о ком я говорю.

На лобное место доставили Марфу.

– Подданной князя Иоанна не буду. Умираю гражданкою новгородскою!

Князь, не слезая с коня, жестом подозвал к себе воеводу.

– Вези её в белокаменную, там разберёмся. Да, ещё вот что: сбрось с колокольни этот колокол вечевой. Его тоже в Москву.

Толпа вытолкнула вперёд старца Феодосия.

Посадник кряхтя встал на колени, протянул князю серебряные ключи от врат вольного города. Слезы градом катились из глаз старца.

– Государь Новгорода теперича ты. – Он хотел ещё что-то добавить, но княжеская стража оттеснила его от Иоанна. После слов бывшего правителя города толпа сначала робко, а потом все громче и громче закричала: «Да здравствует великий князь всея России и Новгорода! Отныне и во веки веков судьба наша в руках твоих».

***

Служивые люди споро погрузили колокол на добротные сани. Множество народа из простолюдин и некоторые знаменитые граждане провожали его, сколько хватило сил. Их не прогоняли. Новгородцы брели за санями безмолвно. Слезы текли у многих из них.

Встречный купец спросил одного из них:

– Хороните кого, что ль?

– Отца своего, – ответствовали из толпы.

***

– Ну что, друг мой верный Скулатый, мы с этой новгородской бабой делать станем? – обратился Иоанн к своему подданному.

– Дозволь слово молвить. – Скулатый почтительно склонился перед правителем.

– Я так меркую, постричь её в монахини срочно надобно. Да и вся недолга. Даже имя ей придумал новое – Мария. И пусть век свой коротает в монашестве в Зачатьевском монастыре.

– Я иное мыслю, – возразил Иоанн. – Уж больно много у неё сторонников в этом Новгороде осталось. Не ровён час мятеж подымут. Вольность свою никак позабыть не могут. Наклонись ко мне поближе и внимай, что тебе поручу.

– По дороге из Москвы в Новгород есть сельцо – Млеве зовётся. Это уже земля Новгородская. Желает почить в земле родной, так исполним её последнюю волю. Потом объявишь честному народу, что, мол, померла от тоски и печали. Ну, да не мне тебя учить. Ты у меня сам с усам. Всё. Ступай. Мне сейчас послов иноземных принимать надобно.

Урядник Преображенского полка Петр Михайлов снимал похмелье при помощи местного алкоголя, именуемого виски, добавляя в него щепоть, другую крепкого индийского перца. Для русской души подобное пойло было зело как противно, но другого под рукой просто не было. Расторопный лакей, приставленный к царю, не преминул протянуть дорогому гостю заранее раскуренную трубку.

Одна, другая затяжка, и полегчало. Ум маленько прояснился. Правда во рту по-прежнему было дюже погано. Но это уже ничего. Это и перетерпеть можно.

Начал самодержавец российский покуривать тайком, ещё в Немецкой слободе на пару с тамошним начальником, швейцарцем Лефортом. Поначалу, это было и вовсе не курение, а так просто баловство малое.

Теперь же, когда царь изволил путешествовать в составе Великого Посольства, посетил страну Саксонию и увидел красивейший город на воде – Венецию, да пожив изрядное время в развесёлой Голландии, он уже конкретно подсел на это заокеанское изобретение. Ещё до того, как посольство добралось до туманного Альбиона к Петру Михайлову, то бишь к царю, (путешествующему «инкогнито») не раз подкатывали купцы английские, сулили деньги немалые за возможность поставлять в страну Россию табаки различные, да трубки курительные из деревьев ценных пород изготовленные. Милостиво просили разрешить им торговать монопольно оным товаром на всех землях царю Петру подвластных.

***

Европа того времени изумлялась жизнестойкости английской экономики и всё возрастающему богатству казны островного государства. Сей факт и заставил царя Петра направить своё Великое Посольство через пролив Ла-Манш в страну оную.