Светлана Снегова: Из жизни «серых мышек». Сборник рассказов

Валентине Семеновне оправдываться было не надо. Не перед кем, да и не за что. Радостных картин больше не было.

Когда мы очень сильно привязываемся к кому-то или чему-то, то при их потере уходит и какая-то частица нас самих.

С уходом Вадима потерялась очень большая частица Валечки. Такая большая, что исчезла сама Валечка и появилась совершенно новая женщина – Валентина Семеновна. С новыми мыслями, делами и даже жизнью. Образ Валечки ушел из ее памяти.

Иногда она приходила к Валентине Семеновне. Во сне. Легким облачком не запоминающихся событий. О чем она хотела сказать, что посоветовать? Она – такая молодая и наивная. Она – такая мудрая в своей наивности, не разучившаяся видеть радость в холодной осени.

Перерождение было мучительным. Как у змеи, которая сбрасывает шкуру. В одиночестве.

Весь мир заключался в Вадиме и трехлетней Иришке. Вадима не стало. Иришка была озабочена своими детскими делами и еще слишком мала, чтобы понять проблемы, обрушившиеся на их дом.

«Где папа?» – этот вопрос был задан только один раз.

«Папа уехал в Москву».

Она получила ответ и была им удовлетворена. Так сказала мама, значит так и есть.

Проблемы начались потом. Детский сад, школа и вечно занятая мама. Воспитанием Иришки занялось государство. Хорошо, что получился нормальный человек, а не моральный урод. Видимо то, что было заложено в раннем детстве, когда мама была еще Валечкой и большой сильный папа подбрасывал малышку к потолку, остались в глубинах памяти.

Существует красивая легенда: хазарские женщины в случае смерти мужа получали по одной подушке, чтобы хранить в ней слезы.

У Валечки тоже была такая подушка, в которой она хранила свои слезы. Через некоторое время Валентина Семеновна выбросила подушку в мусорный контейнер, чтобы навсегда избавиться от наивной девочки Валечки и своего не умершего мужа.

В тот день она нарисовала картину. Впервые за последние годы не красками. Карандашом. Старое мертвое дерево. Рисовала неистово, ничего не замечая вокруг. Ни сгустившихся сумерек. Ни ревущую Иришку на полу.

Когда были сделаны последние штрихи, Валечки больше не было.

На следующий день она пошла устраиваться на работу.

Все оказалось намного сложнее, чем ожидалось. Кому нужен дипломированный художник? Мечты о свободном творчестве не могли принести деньги для жизни. Нужно было имя и вес в определенных кругах.

У Вадима было имя и вес. Поэтому он мог обеспечить их безбедное существование. Проданные картины давали возможность не думать о хлебе насущном. Картины Вадима ценились дорого. А как же иначе – ведь он гений. Об этом твердили коллеги, критики, покупатели. В это верил он сам. Это же и разлучило его с Валечкой. Признанный гений должен жить в столице. Но даже Гений в искусстве не мог понять простую истину – в Москве хватало своих гениев. А он был интересен как самородок из глубинки, провинциал из города N. Валечка это понимала. Поэтому и не поехала с ним в Москву. Надеялась, что вернется.

***

– Валентина Семеновна, у вас сегодня День рождения?

Наивная и счастливая девочка. Она еще считает день рождения самым счастливым днем в году. Только с годами начинаешь понимать, что не слишком приятно добавлять к своему возрасту по единичке. А они набегают, набегают и с каждым годом становятся все тяжелее.

– Да!

День Рождения Новой жизни.

Девочка убежала разносить по школе новость, надеясь, что в такой день училка не будет зверствовать.

Валентина Семеновна знала о своей репутации среди учеников. Учителя, так называемых не основных предметов – особая категория. Если хочешь сохранить порядок на уроках – заставь себя бояться. Вначале своей работы Валентина Семеновна еще была доброй. Молоденькая учительница была другом для своих учеников. К ней несли свои тайны, просили совета. Но первые ученики выросли. Валентина Семеновна постарела и очерствела. Со своими бы проблемами разобраться, а не в чужих копаться. Оставалось только быть мегерой, чтобы поддержать порядок на уроках. Порядок и дисциплина. Любовь ушла. Дети это чувствовали и становились еще невыносимее. Они звали ее «кисточкой». Ведь каждый урок она начинала словами:

«Кисточки у всех есть?»

А затем объявляла очередную тему очередного урока. Каждый раз, из года в год. Ее раздражали детские неумелые рисунки. Нет, неумение рисовать она бы простила. Но наплевательское отношение к ним нет. В рисунках не было души. Была отрисовка и боязнь получить плохую оценку.