Светлана Фетисова - Варька

– Эй малая!

Девочка скосила глаза, безымянный сосед поманил её со своей лавочки. Она легко спрыгнула с качелей и небрежной походкой подошла к мужчине. Варька никогда не видела соседа вблизи, это был мелкий тщедушный мужчина с усталым сорокалетним лицом и редкой шевелюрой на крупной голове. Кожа его была бледной и измятой, но глубоко посаженные глаза синего цвета были ясными и твёрдо смотрели из-под тёмных бровей.

– Как тебя зовут?

– Варя.

– А меня Александр Сергеевич, как Пушкина. Вот мы и познакомились. Скажи ка, Варвара, – Варька нахмурилась, она не любила когда её так называли, получалось холодно и официально, – могу ли я попросить об одолжении? Ты ведь не очень занята сейчас?

Девочка помотала головой, сначала утвердительно, затем отрицательно. И хотя мама и бабушка талдычили без перерыва о том, что нельзя разговаривать с незнакомыми мужчинами, она решила выслушать этого плохо знакомого человека. По инструкциям мамы надо было не обращать внимания ни на разговор, ни на саму личность мужского пола. Но девочка ежедневно видела соседа во дворе и знала что он живёт в третьем подъезде, поэтому проигнорировала инструкции. Мужчина почувствовал колебания Варьки, поэтому добавил:

– Ты ведь дочка Берестовой с третьего этажа?

Внутренняя борьба затихла и Варя вопросительно подняла брови.

– Поднимись пожалуйста к моей матери, её зовут Тамара Никифоровна. Мы живём на четвёртом этаже. Передай ей, что через полчаса я поднимусь обедать. Тебе не трудно? Ну и прекрасно. Квартира пятьдесят пять – Тамара Никифоровна. Спасибо.

Мужчина тут же потерял к ней интерес и уткнулся в газету.

Варька шла к соседнему подъезду и повторяла: «Тамара Никифоровна, Тамара Ни…», у неё была плохая память на имена, они просто вылетали у нее из головы. Чтобы этого не происходило, мама научила её запоминать ассоциации на имена. Марию Ивановну девочка про себя называла Магдалиной Дураковной и никогда не путала с Победой Крокодиловной.

Дверной звонок не успел дотренькать, как дверь распахнулась, на пороге стояла миниатюрная старушенция с копной седых вьющихся волос.

– Тамара Ни…

– Заходи.

Тон произнесенного слова не терпел возражений или неповиновения, девочка перешагнула через порог.

– Тамара Ни…

– Давай проходи, не стой как пень.

Варька была поражена подобным обращением со стороны незнакомого человека, но что-то заставило её безропотно последовать за странной хозяйкой квартиры на кухню.

– Садись.

Старушенция повернулась к девочке спиной и стала доставать из шкафчика какие-то кулёчки, при этом очень деловито гремя посудой.

– Тамара Ники…

– Тебе чёрный или зелёный?

– Что?

– Что!? Чай конечно. Так, чёрный или зелёный?

– Я не хочу. Мне надо…

– А разве я спрашивала хочешь или нет? Я спросила: чёрный или зелёный?

– Тогда чёрный. Меня ваш сын…

Старушка резко обернулась, её волнистая шевелюра выполнила сей маневр с некоторым опозданием.

– Санечка? Что с ним?

Не дожидаясь ответа, бабуля метнулась к окну, увидев своё чадо на его обычном месте, она успокоилась и прошаркала обратно к столу.

– Ну?

Девочка от всего этого нестандартного обращения позабыла родной язык.

– Он… ваш сын… Александр… как его… Пушкин… сказал… то есть… просил передать… что скоро… через полчаса придёт обедать.

Старушка внимательно смотрела на Варьку, пока та блеяла, не сказав в ответ ни слова, взяла в руки «допотопный» мобильник, огромный с зеленым экраном и гигантскими кнопками.

– В чём дело?

Ни тебе «здрасьте», ни «аллё», у бабули явно проблема с «крышей» – подумала девочка, пока лохматая старушка слушала своего сотового «динозавра».

– Ага, – протянула она и зыркнула на Варьку, что заставило её занервничать.

Что-то во время телефонного разговора переключило старушенцию в режим «норма» и она, отключив трубку, молча положила в тарелку котлету и гору горячей, ещё дымящейся, жареной картошки. Затем она села напротив девочки и спокойно сказала:

– Рассказывай всё по порядку и ешь.

– Что рассказывать? И я не хочу…

– Рассказывать всё: как зовут, сколько лет, в каком классе, какие предметы любишь? И съесть тоже надо всё.

– Всё?! – на выпученные глаза девочки, абсолютно никто не отреагировал.

Эта ситуация напомнила Варе ангину, которая случилась с ней полтора года назад. Температура скакала как бешеный кролик, но это была ерунда по сравнению с болезненным ядовитым клубком, застрявшим в горле. Дышать было трудно, глотать невозможно. Добрейшая и заботливейшая мама лечила девочку по старинке, как-будто не было на свете панадола, аспирина и лазерной хирургии. Она аккуратно наматывала клочок ваты на деревянную палочку, любовно сохраненную из заказа японской еды с Варькиного дня рождения. Затем макала это мини эскимо в темную тягучую жидкость под названием – Люголь. Где только она откопала эту гадость, наверное, использовала стратегический запас средневековой инквизиции! При этой экзекуции, больной было велено очень широко открывать рот, сдерживать рвотные позывы и вытирать слёзы, текущие по щекам. Вот такое «варварское», во всех смыслах, лечение. Самое поразительное, что почти сразу наступало облегчение. «Надо, так надо», – шептала девочка слова из рекламы, при этом глотая слёзы, и широко открывала рот.