Алик Гасанов - Сукин сын. Истории из жизни. Сборник №8

Я видел, как человек подошёл к морю…

Лебеди прилетают сюда – на побережье Каспия, на несколько недель зимы. Уставшие от долгого перелёта, они собирают семьи, пересчитывают детей, вздыхают над ранеными, смотрят в глаза своим старикам. Тем, кто выдержал перелёт.

Для людей прилёт лебедей тут всегда большое событие. По городу новость пролетает мгновенно и уже даже на степных окраинах города, где почти не слышно шуршания моря, нет ни одного, кто бы не остался равнодушным к доброй вести: «Лебеди прилетели!».

Город спешит совершить неписаный ритуал. Влюблённые парочки, любящие мамочки с колясками, семейные пары, просто зеваки, старик с внуком, таксист, проезжавший мимо, женщина с авоськой картошки в руке с ближайшей от берега остановки… Кого тут только нет? Все торопятся подойти ближе. Несут хлеб. Белый, серый, чёрный, сдобный, какой-то чудак бублики тащит… Хлеб, купленный только что в ларьке на остановке, остатки хлеба с обеда, порванные на кусочки, чтобы было удобнее бросать в воду, батон в целлофановом пакете, разрезанный аккуратными кубиками молчуном в очках…

Лебедь большая птица. Мощный клюв, когтистые лапы, сильные плечи. Поднимая расправленные крылья, он коротко и громко трубит, размахивая головой. Похоже на белый взрыв. Ни каждый посмеет подойти к нему. Собака боится, лает издалека. Потом ложится, наблюдает потрясённо и с интересом.

Нужно терпение, чтобы лебеди подплыли к берегу. Кусочки бросают с каменных льдин совсем рядом с птицей и чуть-чуть «не добрасывают». Если не делать резких движений, и отходить немножко медленнее, чем приближается лебедь, то через некоторое время он может выйти на берег. Трясёт смешно по-утиному маленьким хвостом, разминает мощные лапы после ледяной воды, осторожно ступая по острым крошкам льда. Оставив несколько кусочков на песке, спиной отхожу медленно на три шага. Он изучает, контролирует. Он видит меня, видит людей справа и слева, видит людей сзади меня, слышит шаги бегущего от него по песку ребёнка. Голоса. Мерный шумок стаи. Хлеб.

Он обязательно подойдёт. Подхожу на два шага, медленно сажусь на камень, протягиваю хлебный мякиш на ладони. Он подойдёт. Он видит мою просьбу. Рука быстро замерзает без перчатки, камень холодный, лёгкие порывы ветра выдувают из-под очков слезу, она щекочет лицо, но я неподвижен. Лебедь смотрит на хлеб. Хлеб ближе, чем я. Хлеб на расстоянии руки… Он подойдёт. Он не будет подходить «стороной» по-собачьи, потоптавшись на месте на лапах, ни созданных для земли, лебедь делает несколько шагов прямо ко мне, ровно настолько, чтобы дотянуться, вытягивает удивительно длинную шею, всё ещё безумно боясь меня, открывает клюв. Сладость мгновения…

…Именно в этот момент человек сильно и точно бьёт птицу в основание головы хлебом, предварительно вымоченном в воде и замороженным в холодильнике до состояния льда…

Оглушённая птица ещё долго может жить. Главное – не сломать кости. Она не замёрзнет. Нужно быстро завернуть её, лучше сунуть за пазуху, прижав к себе, пока бежишь через дорогу… Главное – не сломать кости. В спешке борьбы полуживой лебедь бьёт крыльями, пытаясь взлететь. Хрупкие кости созданы для неба, а не для сопротивления. Лечить птицу хлопотно, да и зачем?

Они прилетают каждую зиму…

…На балконе прохладно. Пар изо рта.

Смотрю на соседа, спрашиваю:

– Зачем он вам, дядь Андрей?

В глазах мужика восторг, улыбается смущаясь, как мальчишка, не сводит глаз с огромной птицы:

– Дык ведь… Лебедь!.. Красиво…

****

…Вечером все собрались у Николая дома. Жена Людмила накрывала на стол, испуганно бегала на кухню и обратно, пересчитывала тарелки. Николай хмуро смотрел телевизор, чувствуя, что не зря всё это затевается.

Первым пришёл брат Людмилы пьяный Серёга:

– Ну, здравствуй… Коля., – излишне крепко сжимая руку, Сергей значительно заглядывает в глаза, с высоты своего роста с интересом рассматривает Николая.

Тот сухо поздоровался, подождал, пока отпустят руку и опять уставился в телевизор.

Серёга долго и не мигая смотрит на мужа сестры, качает головой и уходит к сестре на кухню:

– Давно он… Такой?

Людмила нервно протирает тарелки, поджимает губы, наливая брату в рюмочку:

– Второй месяц уж… Как просушил шары, так и не пьёт…

Брат большим барабаном медленно набирает горечь в лёгкие, качает головой:

– М-да… «Два месяца», говоришь…

Выпив, Сергей опять вздыхает, а Людмила отворачивается к холодильнику, прячет лицо в передник, и тихо плачет. Брат неловко встаёт, кладёт огромную пятерню на вздрагивающее плечо сестры: