Вяч Кон - Он жив. В… миг переплавления

Как мы видим во всех случая. С кораблем или то с вращающейся рамкой в магнитном поле мы приходим к тем же противоположностям в середине, которой рождается путь как движение. И это, по сути, важная черта рождения жизни, из которой мы можем предположить как жизни вечной. В режиссуре был интересно использован Арто.

Любопытен третий тип выявлений Метерлинком. Существо слабое и беспомощное, находящееся в постоянном санамбулическом состоянии, как порождение остановленного развития под сильным воздействием страха перед создающимися и существующими противоположностями и их извечный конфликт. Страх подавил и вытеснил жизненную энергию в ту самую область снов и мечтаний. Где, по всей видимости, и существует творец, изливающий свою силу. Эти существа, рожденные в пространстве сильных противоречий, неожиданно раскрывают себя в экстремальных ситуация, проявляя Высшую Волю, где другие склоняют головы. Подобная линия интересно разобрана Арбузовым. Со своей стороны, где линия бессознательного утверждается и раскрывается при случайных обстоятельствах, раскрывающих причинный момент зарождения подавленности страхом. Любопытно у Арбузова, в отличие от сказочного Метерлинка, вполне человеческое завершения истории, где человеку остается сила надежды на лучшее, Слабое, но сильное в своем крепком убеждении, словно неделимое зерно будущего. Санамбулическое Метерлинка все же отлично от Юродивости на Русси, ибо имеет некий гипнотический транс, подобный отстраненной медитации на Востоке, с разницей, что это все-таки насильственный акт. И воспринимаемый как сумасшествие (показатель времени). На Руси подобная форма относит себя как обостренное оголение мыслей и чувств, в виде откровения, которое часто воспринималось как откровение свыше, ибо среда Руси с более женственным и чувственным характером, относится всегда с великой материнской заботливостью, поэтому у нас этот характер носит белее ребячество или Ивана —дурочка, или того же что вызывает сильное переживание в виде сострадания. На Руси это уже не сознательный выбор как-то на Востоке, или призвания шамана в диких племенах, это уже превращается в великую необходимость. Город без юродивого или чудака можно было считать прокаженным, как город без праведника в азиатских странах. Сегодня этот уникальный фактор утерян рациональным запад и еще терпим в России в образ страдающих бомжей и пьяниц. Не знаю, есть нам необходимость более сознательного выбора подобного «призвания», но крупица осознания я думаю, не помешает. Об этом в моих произведениях.

Образы маленьких людей были интересно разработаны и образе Обломова, как безделье русских богатырей до определенного периода. Как некоторые люди с задержанным развитием сознания (паузой в целую жизнь), а так же люди с чрезмерно быстрым развитием, пришедшим с ранней старостью, которая, как и детство уже вне противоречий. Прожитость Отца Зосима как детскость …… уже царстве небесном. Состоянием, которое можно определить как миролюбие, или, переходя на научный язык, противоположности перетекают друг в друга, образуя целостное и неразрывное. Соловьев был близок принципом дополнения, это период уже после созревания сознания и, его прекрасно завершил Бердяев художественного мироощущения. Юношеская Робость или старческая кротость, точки, на которых можно положить состояние души, с которым входишь в Рай. Здесь и возникает то самое Незнание, когда я знаю, что ничего не знаю. Как в начале, так и в конце. В этом плане здесь чтоб от него отказаться. Глупость Ивана-дурака, или наивность, есть зерно той сущности, что я просто существую, потому что существую, и здесь та самая вера чистая как великая доверчивость. И вот здесь и самый интересный ход как мы приходим к этому, сохранив детство ли возвращаемся к тому, что не оценили и потому не обрели. На сегодняшнем этапе как человеку необходимо вернуться в свое начало, так и человечеству к своему первоисточнику. Но человеку надо преодолеть свое величие.

Закономерное развитие человека приводит к смерти или тому главному преображению, после которого начинается его новая жизнь.

2

по-сути я создаю мост между сознательно-рационально—внешним и внутрене-лично-чувственным. Этот принцип не нов, но существовал всегда, но всегда являлся в новых формах. Исследование этих новых форм и характеризует мое творчество.

Мы пробуем новый формат и в этом видимом сражение я принимаю чей-то вздох чей шаг не видим но прекрасен великолепием границ ведущих в необъятные зарницы далей, Ах если бы они ответили с таким же жаром любви-поверить можно и тогда возможно многое что не данно сейчас.