Вяч Кон - Он жив. В… миг переплавления

– Стой! Надо еще так сделать, чтоб и дуб с корнем вырвало, и чтоб он рухнул на головы всем. – кричит вслед буйвол.

Воробей останавливается.

– Да, но как это сделать?

– Как это сделать? – загорается буйвол, – как это сделать… Во! Я сейчас спрыгну с дерева..

– И разобьешь им бошки, а они подумают, что это я крикнул – радостно чирикает воробей.

– Не, надо тоньше. Я спущусь задним ходом, и как ты заорешь, стукну головой по дубу, – буйвол начинает взламывать заднюю стенку скворечника.

– Ага, и навернусь вместе с ним, – испуганно чиркает воробей.

– А крылья у тебя на что? – отшвыривает одну из досок буйвол.

– А я не могу одновременно и кричать и взлетать. – не сдается воробей.

– Так учись, кого же черта я из тебя Бога делаю, сердце останавливать можешь, пульс слева на права переносить можешь.. о, кстати, это ты можешь?

– Надо репетировать – чирикает воробей.

– Репетируй! А я тут пока дуб подпилю, чтоб молнееностно все рухнула. И не тяни, надо это сейчас завтра будет поздно.

– За усы не дергай, —

Вывод

Актеры (земные жители) давно не живут своей жизнью, их жизнь осталась где-то там, на галерке всего амфитеатра, они как призраки входят в жизни тех, кто был признан или кого должны признать, их собственная потеряла ценность за ненадобностью. Их призрачное счастье для других игра, а для них единственная жизнь. Это единственный наркотик позволяющий делать иллюзию жизни действительной. Зеркала их душ отображают тени, призраки

Открываешь страницу, смотришь на свое лицо – запыленные клавиши и понимаешь, что так больше жить нельзя. Особенно после такого утра…

В зеркале на тебя смотрит спокойное, уверенное подернутое счастьем любовной ночи лицо. Тишина и покой как бы укутали этот дом, где ты был принят как неизбежное с которым надо мириться и лучше полюбить, чтоб не кривить душой. Лучше пойти на встречу, как не была противна эпоха и эта подрастающая молодежь – смена в которой не видишь своего лица. Вот! чего хотят все передающие: видеть свое отражение в потомстве. И никто не вправе осудить этот деспотизм, иначе просто все вымрет, если не будет хоть маломальского подобия, корни отомрут.

В зеркале лицо – счастливое и спокойное уверенное на сегодня, ведь вчера были разговоры об искусстве и любви к нему, призвании. Теплая домашняя обстановка подлечила мою потрепанную душу и безграничная любовь, той ради которой весь смысл моего существования обретает ясность и чистоту. Пусть будет так. Господи!

Дневник.

Ух, кажется, опять справился. Вот ядреная техника. Ну, теперь уже все, слава Богу. Так о чем мы. А… Вот интересная жизнь у девушек. Захожу это я домой, а из кухни племянница хозяйки глазами зырькает: так и блестят, так и блестят, видать побывала в моей комнате, и все там рассматривала., как я в ванной ее белье. Неистребимый интерес полов друг к другу. Ну, думаю, попал, останемся наедине – что-то произойдет, если нравственные барьеры в нашей время прижались к земле. Так, низко-низко…

Ох, эти крепкие напитки, все от них …Странно я как-то пишу, как бы между, между делами: аби хдяби аби туби, между бытовыми делами, даже о чем пишу не пойму, да и не знаю зачем, наверно от нечего делать. А другое не умею, точнее так хорошо как мне думается – ведь тут я свободен и никому не продаю, значит, честен и бескорыстен. Как только начну продаваться – все, баста, пропал. О, теперь я на компьютере могу делать монтаж, как в кино, и смысл сразу меняется, как только меняю местами события, великая вещь. Да., то ноябрь. Это я в окно посмотрел, нет в себя.

Новый век и человечество вновь пытается надеяться что, что-то измениться к лучшему, вот и реклама кричит о новинках спасающих наше тело и даже настроение, искусственная поддержка до того момента, когда это станет естественным

Какой загадочный свет проливается в мою комнату через окно. Сквозь прозрачную занавеску: кружева узоров – мне не спится. Я не могу спать, когда приходит ошеломляющая мысль, облаченная в художественную форму, она особенно сильнее проникает и захватывает мои и без того легкоподдаюшиеся соблазнам чувства. Это я днем могу иронизировать и хохотать над миром.

И новый день меня пьянил – видимо я алкоголик во всем. Тихо пощелкивает компьютер. Спасибо всем, что я живу.

Если я начну продавать то, что пишу, я лишусь форточки, через которую дышу. Не дай Бог.

Нет, мошенничества ой как много, вот я, например: собираю со стола и сую в холодильник книжонцию которую читал, все от задумчивости. Другие наверно от рассеянности, третьи от мечтательности – творческий акт. Вот судьба сводит таких, а они потом революцию делают или еще чего ни будь такое великое. У меня все по-другому, все попроще и почестнее, даже весело. Ах, нет, было такое… я даже пьесочку сценарий по этому поводу написал, там говорилось, что всем миром правит выдумка и расцвет, из которого рождается абсурд и полная смехота, то есть комедия. Интересно, почему все, что божественно то комично. Веселый он наверно тоже.