Александр Сиваков - День восьмой. Том первый

На медицинском осмотре обнаружилось, что всё тело ребёнка покрыто синяками и ссадинами. Ни на один вопрос она не отвечала, а когда настаивали на ответе, начинала плакать. Сгоряча даже решили, что она то ли немая, то ли глухая.

Инна Игоревна – детдомовский врач – долго, скорбно сжав губы, осматривала её, мерила рост, взвешивала, что-то тщательно высчитывала, и, наконец, определила новенькую в группу семилеток – там как раз было свободное место, хотя по всем параметрам новенькую нужно было поселить в самую младшую группу, к тем, кому было пять лет.

Ирина впервые увидела Вику, когда та, лысенькая (волосы сбрили из-за педикулёза), чем походила на какого-то трогательного мультяшного персонажа, стояла около двери, одной рукой вцепившись в юбку воспитательницы, а другой пытаясь удержать огромное яблоко и пёструю куклу, и большими испуганными глазами озиралась по сторонам. Ирина с первого же взгляда со всевозможной ясностью поняла, какая Вика хорошая – и они подружились сразу, в эту же минуту.

Только через несколько дней выяснилось, что Вика, несмотря на внешность, абсолютно нормальный ребёнок – она всё слышит и даже умеет кое-как говорить. Правда вспомнить она смогла только своё имя. О том, сколько ей лет, какая у неё фамилия, где живёт, она не имела ни малейшего представления, а любое упоминание о родителях вызывало непонимающие взгляды; создавалось впечатление, что она ни разу в жизни не слышала слов «папа» и «мама». Если кому-то из взрослых удавалось её разговорить, то Вика рассказывала только о каких-то дядях и тётях.

Среди детей прозвище у Вики было очень некрасивым – Крысёныш. Она была самой маленькой в группе. Все в глаза и за глаза называли Вику дурочкой, дебилкой, идиоткой – и это были самые мягкие определения, Ирина же предпочитала называть её для себя мягко и совсем необидно – «глупенькой», потому что любой глупенький человек, когда вырастет, обязательно поумнеет.

У девочек были между собой особенно близкие отношения. Вика была единственным человеком, который ни разу не обидел Ирину, последняя же жалела её за неприспособленность к жизни и по мере своих сил старалась о ней заботиться. В глубине души Ирина считала Вику своей младшей сестрёнкой.

Такова была история появления в Иринином классе четырёх новичков. И вот теперь появилась ещё одна девочка. И появилась она очень странно, неожиданно для всех и даже не понятно, откуда.

Пока Людмила Ивановна и незнакомец носили одеяла и матрасы, негромко, шёпотом, переговариваясь, Ирина изнывала от нетерпения. Ей казалось, что стоит её только увидеть новенькую, и сразу станет понятно, хорошая она или нет, можно будет с ней подружиться или она окажется такой же, как остальные девчонки.

Воспитательница принесла комплект постельного белья и, невзирая на темноту, привычно быстро принялась застилать кровать. Мужчина, стоя в стороне, неловко переминался с ноги на ногу. Он хотел завязать разговор, от молчания ему становилось ещё более неудобно, поэтому, хотя собеседница не настаивала, он принялся объяснять.

– Едем мы с Вадимом Георгиевичем… Я у него шофёром работаю. Он вдруг за плечо схватил и кричит, останови, мол. А мы как раз через парк проезжали. Он вышел и бросился назад, а там как раз на скамейке вот эта барышня сидит. Дождь проливной, ветер жуткий, она вся сжалась, дрожит, а никуда не уходит. Я из окна смотрю, Вадим Георгиевич подсаживается к ней, пытается заговорить, а она ничего не отвечает и даже вроде бы отворачивается. Тогда он взял её за рукав и повёл к машине, а она идёт, знаете, как кукла, только ноги передвигает, а взгляд такой… ну, пустой, такой только у наркоманов бывает… Хотя какие там наркотики, она же ещё совсем ребёнок… Правда, сейчас и дети у нас такие… Вот Вадим Георгиевич мне и говорит, гони мол, сдавай её в милицию, если её тут оставить, она всю ночь сидеть будет, ещё заболеет, а то и чего похуже случится, а я, говорит, пешком домой дойду.

– А что милиция? – Людмила Ивановна энергично расправляла простынь.

– Что – милиция? – Как эхо повторил её собеседник. – Приезжаем мы туда, а там лейтенантик младший сидит, только вчера, похоже, из школы милиции. Он и сам не знает, что делать, хлопает глазами, как китайский болванчик… Я уже сам ему подсказываю, может, говорю, тут поблизости какой-нибудь детский дом есть, там уже разберутся, что с этой барышней делать. Он обрадовался, как же, говорит, есть, совсем недалеко. И дал ваш адрес.