– Мразь! – Слышала Ирина, лёжа в постели и с головой укрывшись одеялом. – Пирожки домашние будешь жрать, да? Лимонады с соками пить? – Кто-то двигал кровать, приподнимал её и переворачивал на бок.
На грохот перевёрнутой кровати прибегала воспитательница. Ирина с молчаливой сосредоточенностью вставала с пола, собирала матрац, подушку, одеяло, прочие постельные принадлежности, и начинала всё застилась заново.
– Кто это сделал? – Спрашивала воспитательница.
Все молчали, делая вид, что спят. Не добившись ответа на свой вопрос, воспитательница уходила.
Однажды девчонки перевернули Викину кровать и чуть не сломали Вике руку. Ирине стоило больших усилий скрыть этот факт от тёти Лены, которую она очень не хотела расстраивать.
Девочка украдкой начала считать дни, оставшиеся до переезда в семью. Перед отбоем, отвернувшись к стене, она зачёркивала крестиком дату на карманном, ещё трёхлетней давности, календаре, а потом сосредоточенно водя пальцем по крохотным цифрам, считала дни. «Четырнадцать, тринадцать, двенадцать…» Время тянулось невыносимо медленно.
Чем ближе был день переезда, тем сильнее Ирину охватывало странное ощущение, которого она до сих пор никогда не испытывала. Всё вокруг, даже самые обыденные и привычные предметы, постепенно становилось чужим. В груди поселилась глубокая и щемящая пустота. От неё становилось так тоскливо, что хотелось плакать. Сильно, навзрыд.
Девочка ловила себя на мысли, что острота зрения у неё будто бы с каждым днём всё более увеличивается. Она стала замечать те вещи, на которые раньше не обращала внимания.
Вот, например, шкаф. Ну, шкаф и шкаф. Ирина видела его каждое утро; оттуда она доставала посуду для завтрака. А недавно она заметила, что этот шкаф рыжеватый, потёртый и совсем старенький. Одна ножка у него была вывернута вбок, а у фанерки, которая крепилась к его задней части, чуть отошёл уголок.
На торцевой стене шкафа висело зеркало, смотря в которое причёсывались воспитательницы. Ирина тоже не обращала на него внимания, и только недавно заметила, что зеркало это очень большое, сверху его пересекала косая трещина. А края у него были не острые, а стёсанные под углом. Когда утром поднимающееся солнце било в этот край зеркала, по потолку разбегались длинные яркие радужные полоски.
«Ведь когда-нибудь я увижу это в последний раз, – думала Ирина. – В самый последний. И не будет уже ни этого шкафа, ни зеркала, вообще ничего, всё будет совсем по-другому»
И вот, наконец, считать осталось нечего: последняя дата – шестое августа – оказалась перечёркнута. Осталась всего одна ночь.
Ещё вечером Ирина почувствовала, что происходит что-то не то: все девчонки перед отбоем перешёптывались, хихикали, глядя в её сторону, а если она замечала, старательно отводили глаза, делая вид, что ничего не происходит. Ирина объяснила себе это тем, что на следующий день переезжает в семью. Хотя, чего тут такого? О какой-нибудь грандиозной гадости, готовящейся напоследок, она не подозревала.
Тем более, её внимание было занято Викой, которой в кровать насыпали всякий мусор и не разрешали этот мусор убирать.
– Ты куда пошла, Крысёныш? – Бросила со своего места Брайцева. – Отбой уже был. А ну съебалась обратно!
Со стороны казалось, что она беспокоится о порядке. Это было хуже всего. Мальчишки, если и издевались, то грубо и примитивно. Кто-нибудь из них на месте Брайцевой стукнул бы Вику, ну, намочил подушку или натолкал в тумбочку всякой дряни. Девчонки были не в пример изобретательнее и изощрённее. Вот, например, сейчас, Вика откинула одеяло, а там сметки с пола. Девочка собрала кое-что прямо в ладони и пошла выкидывать, но была остановлена Брайцевой. И что тут делать? Во-первых, Брайцева, как не крути, права: после отбоя выходить из спальни можно было только в туалет. А разве Вика сможет настоять, что ей надо выкинуть мусор? Нет, конечно. Вот и сейчас она стояла, с растерянной улыбкой глядя на Брайцеву, которая, кстати (Ирина была в этом более чем уверена), сама же всё и устроила. Но ведь за руку её никто не поймал. Сейчас что-либо доказывать бесполезно.
– Давай-давай, Крысёныш, пиздуй спать, – поддержала свою подругу Тихонина.
Вика, всё ещё продолжая улыбаться, показала ей сложенные лодочкой ладони.
– Что ты мне тут в нос всякой хуйнёй тычешь? – Лицо Нади выразило крайнюю степень недовольства. – Давай. Бросай, где взяла и ложись. А утром всё уберёшь.
Вика безропотно выполнила требуемое: аккуратно положила кучку мусора на прежнее место, на матрац, и со вздохом улеглась.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу