Андрей Иванов - Таёжный монах. Необыкновенные случаи в монастыре и живые рассказы о самых светлых людях

Прибыв в монастырь, парень попросил послушание, и был назначен истопником в храме. В его обязанности вошло топить печь, следить за тем, чтобы в церкви всегда было тепло. Как все Лёша стал обычным послушником, молился, читал Святое Писание, жил скромно и немногословно.

Осень 1990 года выдалась холодной. Молодой истопник часто выходил в монастырский дворик за углём и дровами. В перерывах читал Евангелие или дремал. В храме было тепло тихо, спокойно. Обычная северная ночь. Все в монастыре спят, устав от дневных трудов и непрестанных молитв.

Один истопник не мог уснуть. Он сидел на лавке у печи, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, зажав голову обеими руками. Его снова мучил блудный бес.

Несмотря на постную монастырскую пищу, у парня играла молодая кровь. Он начал изнурять себя, меньше есть, меньше спать, до изнеможения колоть дрова. Но ни недоедание, ни труды, не молитва, ни частая исповедь и причащение не смогли полностью избавить Алексея от похоти. Тело стонало. Мысли путались и уводили в страстные картины блуда.

Молодые послушницы и монахини казались парню желанными. И ничего поделать он с этим не мог.

Сегодняшняя ночь особенно сильно сводила его с ума. Детородный орган восстал, и перед умом вставали яркие и страстные картины совокупления. Его молодое и сильное тело просило удовлетворения. Парень постоянно исповедовался перед батюшкой в грехе рукоблудия, но желание самоудовлетворения мучило его всё больше и больше. Алексей схватил Евангелие и наугад открыл его на первой попавшейся странице.

«А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.»

– Вот выход! Вот спасение! – зашептали мысли.

Парень нащупал под ногами топор и как-то вне себя, покачиваясь направился к выходу их храма. Вот чурка, на которой он обычно рубит дрова. Перекрестился.

– Господи прости, помилуй и благослови. – Он поднял глаза к небу. Небо хмуро молчало. Лишь луна и звёзды безразлично смотрели на мучения Алексея.

Послушник, как в бреду, медленно приспустил брюки. Достал восставший, мучивший его половой орган. Выложил его на чурку. Несильный, но решительный взмах наточенного до блеска топора. Мгновенная вспышка ярких искр перед глазами. Болевой шок. Алексей потерял сознание.

Когда он очнулся, страшная боль сковала не только его тело. Но и всю его Душу и ум.

Казалось, что всё небо со звёздами падает на Алексея. В ушах стоит нестерпимый гул, хохот, вой. Вся Вселенная рушилась. Храм накренился и начал клониться на измученное тело послушника. Он хотел закричать, но не смог. Губы беззвучно шевелились. Из открытого рта струился только слабый стон и пар.

Обезумевшего от боли и ужаса, всего мокрого от крови и слёз парня нашли уже под утро поднимавшиеся первыми монахини. Алексей лежал на куче дров и тихонько стонал. Руками он зажимал кровоточащую промежность. Как он не умер от потери крови – знает только Бог.

Ранней зимой паром через реку уже не ходит, а лёд ещё некрепок. Скорую помощь ждать придётся очень долго. Местный врач помочь ничем не смог. Только сказал:

– Нужна срочная операция в городе. Нужно много донорской крови. Необходимо вызвать вертолёт. Другого выхода нет.

Алексей выжил. Операция прошла. Насколько успешно, мне неизвестно.

После долгого лечения Лёшу выписали из городской больницы. В монастырь он не вернулся.

Впервые увидел его, сидящим на лавочке в церковном дворе, возле семинарии. Не знаю почему, но мне всегда были интересны странные люди. Захотелось подойти и заговорить с парнем. Тем более, что я уже знал его историю.

– Добрый день, Алексей. – Я присел рядом.

Он слегка повернул голову в мю сторону. На меня не мигая смотрели абсолютно непонимающие, пустые глаза с лёгкой тенью равнодушного удивления.

Господи, помилуй! Господи, помилуй! – Это всё, что чуть слышно прошептали губы Лёши мне в ответ.

Он поднялся с лавки и спешно отошёл от меня. Я видел его бродящим бесцельно во дворе собора или за едой в трапезной ещё примерно с неделю. Потом он куда-то уехал и больше я его не видел.