Лидия Луковцева - И нас качают те же волны. Провинциальный детектив

– Ну как? Сойдет?

– Ну, жемчужиной в моей несвежей куче не станет, конечно, – решил в отместку повыпендриваться участковый, – но на безрыбье…

Теперь уязвился Романцов и сделал вид, что пытается отнять лист.

– Ах ты! Ты… – восклицал он, суетливо роясь мыслью в своих словарных закромах в поисках подходящего эпитета.

– Перфекционист! – пряча бумагу за спиной, услужливо подсказал Салимгареев.

– И он тоже, – согласился Романцов. – Причем неблагодарный.

– Тему благодарности мы обсудим позже, – намекнул участковый. Про аванс – это ты сам сказал! Ну, мой жалкий жребий влечет меня к Трусову. Повлекусь…

– Сохрани тебя и помилуй! – напутствовал старший лейтенант.

Участковый покинул высокие служебные стены с чувством облегчения. Не по поводу его фольклорных изысканий вызывал начкадр, и не по жалобе трудящихся, а также нетрудящихся членов паствы, доверенной его присмотру и попечению, а по рабочему моменту. Азамат направился к себе в опорный пункт.

Держа данное Игорю Романцову обещание, он решил сегодня же сходить на Заречную. В той стороне у него было два адреса с подучетными судимыми. Как было сказано в одном рапорте из его коллекции, «ДОСЛОВНО-УСРОЧНО освободившимися». Их давно уже требовалось посетить с проверкой, а тут оказия – в послеобеденное время можно было и выкроить часик. Так сказать, полезное с приятным…

Салимгареев был уроженцем здешних мест, многих хорошо знал, с некоторыми вместе рос. Это обстоятельство, с одной стороны, во многом помогало ему в его хлопотной службе, но с другой – частенько осложняло ее.

Едва повернув за угол с Кавказской на Заречную, увидел сидящего на лавочке перед своим домом деда Федора Любимова. Если в какой-то из прошлых своих жизней довелось Федору родиться индейцем, соплеменники наверняка нарекли его – Недремлющее Око.

Направляясь к деду, Салимгареев был абсолютно уверен: если око Федора Игнатьевича Любимова полгода назад зафиксировало какое-либо событие, здравый ум и твердая память его сохранили.

– День добрый, Федор Игнатьевич! – поздоровался участковый. – Как здоровье?

– Не дождетесь! – традиционно ответствовал дед.

Октябрь в Поволжье, по обычаю, был великолепен и не наводил на ранимые души местных романтиков и лириков тоски по поводу осеннего увядания и конечности земного. Напротив, обилием солнца и буйством золотых красок как бы намекал на то, что еще не вечер, и вообще, жизнь невыносимо прекрасна!

По случаю теплого денька Федор Игнатьевич был одет легко и весьма живописно: камуфляжные штаны с застарелыми бурыми пятнами на коленях (видать, в огороде возился, грядки от ботвы зачищал), белая футболка с синей надписью на груди «Единая Россия» и ярко-оранжевая бейсболка, над козырьком которой красовались горделивые латинские буквы «Ferrari».

– Дед, да ты никак политические симпатии поменял? – заинтересовался участковый, кивая на надпись на тощей груди.

– Не дождетесь! – снова заявил дед. И прокомментировал:

– Зинушка с «КПРФ» в стирку кинула, а эту внук подогнал.

– Что сделал?! – поразился Азамат, в силу специфики своей профессии знакомый как с молодежным сленгом, так и с более литературным лексиконом старожилов.

– Ну, подарил! – просветил темного мента Федор Игнатьевич. – Им на субботнике раздавали, они в этих майках деревья белили. А дочь еще и с «ЛДПР» подкинула. А на ту пятницу депутат с района обещал собрание по вопросу пенсионной реформы. Если привезет свои, желтые, «Справедливые», то будет у меня полный парламентский комплект!

– Я всегда говорил, что ты, Игнатьич, политически грамотный дед! – веселился Азамат. – «Феррари», надеюсь, не в автосалоне отбил у капиталистов?

– Так ралли через Астрахань проезжало, дочь снимала для газеты, они там всем раздавали. Взяла как сувенир.

– И штаны с ралли?

– Штаны с зятя, раскабанел маленько.

– Ну ты и халявщик, Федор Игнатьевич! – восхитился участковый. – С миру по нитке – и в магазин за одежкой ходить не надо!

– А чего ж мне им не быть? – резонно возразил дед. – Чего добру пропадать? Ты вот взял бы да и подкинул гимнастерку старую или шинельку списанную, во двор выходить.

– Тебе подкинь – наденешь и всем объявишь, что ты мой внештатный сотрудник, – возразил участковый, знавший репутацию своего собеседника у аборигенов этих мест.

– Так ты ж ко мне подошел не как просто к деду Феде, а как, типа, к внештатному сотруднику? – ухмыльнулся дед.