Владимир Козлов: Прощай, печаль! Здравствуй, радость! Строго для взрослых

По пожарной лестнице они забрались на чердак дворца культуры, где кругом летали голуби и вороны.

– Вы куда мальчики меня привели? – спросила она.

– Не бойтесь Алевтина Никитична, – успокаивал её Лебедев, – сейчас вы увидите свою Майю не только на сцене, но и за кулисами. Мы с Колькой всех знаменитостей давно смотрим бесплатно, и вы сейчас с нами два рубля сэкономите.

– Ребята мне это не нравится, – забеспокоилась она, – выводите меня назад отсюда?

– Мы уже пришли, – сказал Власов и открыл перед ней большую железную дверь, откуда раздавалась песня «Мы с тобой два берега».

Тут уже ничего учительницу не могло остановить. Она быстро вошла в проём двери и оказалась в большом помещении, где под ногами были толстые древесные брусья, которые служили подвесной опорой для установки декораций. Через большие зазоры брусьев, сцена просматривалась хорошо, но чтобы увидать лица артистов, нужно перемещаться было по брусьям, выбрав удобное положение.

Алевтина, как завороженная смотрела в полумраке на свою любимую певицу, но кроме её причёски и повязанного шарфика на шее она ничего не видела.

– Я лица её не вижу, – с сожалением прошептала она.

– А вы глубже на конец сцены перейдите там лицо хорошо видно, – посоветовал ей Колька.

Она, осторожно ступая по брусьям, стала подбираться к видимому обзору, но подняла многослойную лежавшую пыль и неожиданно чихнула, напугав ребят. Они хотели её предупредить, что делать этого нельзя, но не успели, Алевтина устроила канонаду своим аллергическим носом, зажимая рукой лицо. Ребята сразу засуетились, забыв про все меры предосторожности, шумно забегали по решётке, скидывая на певицу и оркестрантов кучу пыли вместе с засохшим голубиным помётом.

– Тикаем? – крикнул Лебедев.

Он схватил за руку своего преподавателя и потащил её к двери, но нога её провалилась и застряла между двумя брусьями.

Власов убежал первым, а Серёжка с трудом освободил её ногу, потащил учительницу в валявшийся на шлаке воздуховод большого диаметра. Он лежал на ней, уткнувшись в шею, и вдыхал запах её тела, от которого исходил вкусный аромат халвы. Она держала его на себе, не шелохнувшись, ощущая, как трясётся на ней мальчик, но успокоить его не могла, так – как труба для двоих была тесновата. Она понимала, что такое состояние у него не от страха, а от тесного контакта с ней. Они так лежали до тех пор, пока не угомонился шум и беготня по чердаку работников дворца культуры. Они, думая, что Колька был один, устроили за ним погоню. Он отвлёк на себя внимание и побежал не к пожарной лестнице, а к выходу. Его поймали в тот день и отвезли в милицию. Потом сообщили в школу, но Алевтина замяла это дело, убедив директора школы, которым являлся её отец, что мальчик тот чердак посещает давно с благими намерениями, чтобы кормить птиц.

После восьмого класса двум друзьям пришлось с ней расстаться. Они увидят её, только через двадцать с лишним лет. Она выйдет замуж за капитана рыболовецкого судна и уедет с мужем в Калининград.

Колька Власов поступит в судостроительный техникум, а Сергей Лебедев в строительный техникум. А с Луизой Тороповой его судьба сведёт через несколько лет, после встречи с Алевтиной, когда, будучи в длительном отпуске у себя на родине, они с Колькой остановятся у заведения с необычной вывеской «Гостеприимная Луиза»

После окончания техникума у Сергея будет служба в армии, где он заметно подрастёт и рост для него не станет камнем преткновения для свободного знакомства с женским полом.

Демобилизации ждёт каждый солдат с нетерпением, чтобы обнять своих родственников и друзей. Он тоже ждал демобилизацию, но только не для того, чтобы уехать домой, а чтобы построить себе базис будущей жизни. Сергей домой не вернулся, по причине того, что ему предложили остаться жить и работать в городе, где проходила его служба. Ему дали должность мастера в управлении промышленного строительства и комнату в семейном общежитии. Потом была свадьба, появились дети, сын с дочкой, затем четыре года тюрьмы за несчастный случай на стройке, повлекший за собой смерть. И самая большая утрата, – это кончина жены, которую он долго не воспринимал, как реальность, так – как они прожили с ней двадцать семь лет и смириться с тем, что он остался в пятьдесят лет один, как перст не мог.

Год назад он сидел и дежурил около жены в палате, где панели стен были выкрашены в коричневый цвет, и если ему удавалось поспать, то делал он это на диване с коричневой дерматиновой перетяжкой. Он тогда засыпал и думал, что такие мрачные тона расположились в медицинских учреждениях благодаря руководителям в белых халатах, у которых или безвкусица или садистское больное воображение, и такой декор специально задумали, чтобы умирающим людям и их родственникам причинить больше боли. С тех пор он не любит коричневый цвет, считая его цветом смерти. Дочке – врачу он тогда сказал, когда она приехала из Иркутска дежурить около матери: