Павел Тельнин - Папина автобиография

…не разошлись. Или уже на развод… В общем, дело такое что, получилось нехорошо. Я когда уже более-менее такой стал – мобильный ли, подвижный ли как, уже можно сказать… В общем, полтора, два, три года… два—три года в этот момент, наверно, когда мне было, а брат был несколько месяцев или даже год что ли, отношения у родителей совсем испортились, и моя мать предложила отцу: «Иди, мол, и живи, как хочешь. Я ухожу от тебя». Ну а раньше ведь как было, женщина с ребенком или с двумя просто уходила и все. В свою семью или куда-то. Расходятся. Или детей делят между собой или еще как там.

Ну, а получилось так, что она, значит, пошла к своим родителям. В свою семью. К тете Поле. Это старшая сестра. Она была основа семьи у нас и на 19 лет старше моей матери. Она ей в дочери годилась. Ну и вот, когда они стали расходиться и тетя Поля с моей матерью – старшая сестра с младшей сестрой, – они вместе жили и меня с братом к себе приняли туда. Ну, вместе стали жить. А жили они недалеко где-то от отца. Там лог такой был. И через лог там, через низ…

« Там еще мост деревянный был через Туру ».

Да, деревянный мост через Туру на правую сторону, а тут такая низина и вниз, и вверху проход такой был. И вот они стали по ту сторону этого перехода-моста жить. И в старой части города у них было жилье, и они туда перешли. И мы с матерью туда перешли. К тете Поле. У нее жили уже. А ее родители – вот я не помню – как это дед (дед в то время еще был жив) уже или совсем запился и ничего не помнил, никак не работал, нигде ничего. Я его не помню, его, деда по женской линии.

Короче говоря, он уже после революции, тут уже такое положение было, что моя мать сама где-то должна была работать. И вот она пошла где-то работать. Или швеей, или… где-то кем-то она работала. Кем она, где трудилась, я даже не знаю. У нее машинка была: она шила, вышивала. Вышивала хорошо. Она где-то подрабатывала – брала себе работу. Что-то делала, что-то вышивала. А как и что, чем она жила, как они жили? Я тогда маленький был, я помню только, что, когда мы стали продавать дом (полдома) – у нас был и полдома, или дом ли, я не знаю – те покупатели, которые покупали у нас, тоже старые были. И я помню, что вот я из своей комнаты выходил и так глядел на их койку и ждал, когда там потечет. А это видно обоссался дед-то или бабка. В общем, они кто-то из них ссал, и текло. И вот этот момент я старался уловить, поймать. А мать моя тоже следила, значит, и она хватала меня и туда, чтобы я не смотрел, не видел все это дело, как они… Но вот этот момент-то я помню, как они, значит, меня гоняли, не давали, чтобы я смотрел.

Ну, а мне тогда было сколько? Года… года три, наверно, или четыре. Брат уже ходить мог (Владимир).

« И вы с ним пошли гулять по Тюмени ?»

Тогда я взял его за руку и повел. И пошли по улицам.

А пошли-то вечером. Куда, мы не знали. Я видел так это: идешь, знаешь, дорога такая. Я примерно так это представлял, куда надо идти. Шел вниз, а там, когда вниз опустишься, вверх идешь: там пожарная часть была наверху. Где вот музей сейчас (старый музей). Туда вверх, когда поднимаешься, там наверху казармы были пожарные или что там. И вот они там, и там весело, свет горит. А уже было темно. И вот мы, значит, туда шли кверху, поднимались. А там сверху свет горел, пожарные те что-то играли на гармошке. Ну, они же на дежурстве. Ну, а что они дежурить будут? Вот они так и дежурили. И сидели там пожарные, значит, играли, музыка у них звучала, свет горел, и мы туда поднимались. А с боков это там все уже: народ еще ходил так помаленьку. Шли туда вверх, поднимались. Поднялись вверх к ним и сели, разговорились. Ну кто? Двое мальчишек маленьких шли, никому дела нет до них, люди сами по себе. И тут, значит, за нами прибежала мать. Она, значит, встревожилась: куда-то дети ушли. Уже стемнело, темно, ничего не видно и детей нет. И вот она бежала, значит, спрашивала: вы видели или нет там. Такие-то: один большой, другой маленький совсем, он его за руку ведет и вроде того, что идут куда-то. И, значит, нас догнали. Догнали, значит, и: «Вы куда пошли?» Да то, другое. Ну, тут уже знаешь, такой разговор пошел, что я, конечно, во всем виноват, понятное дело, что ребенка увел, сам ушел, и ребенка увел черт знает куда. Ну, там несколько кварталов надо было пройти, да. Подняться наверх. Я вот сейчас-то уже представлял то место, примерно, где мы жили. А тогда-то я мало понимал. Я помню, что она схватила нас, потащила туда домой. И нас, в общем, к себе домой туда утащила, как следует.