Дмитрий Воскобойников - В поисках утраченного будущего

Стивен сблизился с Жоао двумя годами позже. Его компанию наняла бессменный литературный агент Рапозы и, наверное, самое доверенное лицо – Вероника Родригес, перебравшаяся из Рио-де-Жанейро в Сан-Себастьян. Наняла для придания как можно большего паблисити новому произведению бразильца – роману «Моника желает замуж». В США и Великобритании книги Жоао продавались не столь успешно, как на других рынках, и Вероника задалась целью это положение дел изменить.

– Я был поражён, – рассказывал потом Стивен Дмитрию, – каким незаурядным психологом оказался Рапоза. Когда в одной из первых бесед я упомянул, что на смысл слов оратора приходится лишь семь процентов общего впечатления, им производимого, а остальное – внешний вид, манера держаться, тембр голоса и так далее, Жоао кивнул и сказал: «Мне это известно, я всегда это учитываю. Иначе бы уже давно опостылевшую бороду сбрил». Он был осведомлён и о «гало-эффекте» – влиянии общего впечатления о человеке на восприятие и воспроизведение из памяти его отдельных характеристик. «Увы, элемент случайного очень велик, – написал он мне однажды. – Нравится нам это или не нравится, но первое впечатление здорово влияет на последующее отношение к тому или иному персонажу. Порой я с тревогой думаю о том, что в политике гало-эффект ведет к избранию на высшие посты людей некомпетентных, но излучающих властность, оптимизм, уверенность. Подтянутых, но вовсе не семи пядей во лбу. Всё больше Шварценеггеров, всё меньше Черчиллей».

В том, что презентация книги «Моника желает замуж» пройдёт успешно, Деверо не сомневался. Мероприятие состояло из двух частей: сначала встреча с рядовыми читателями, победившими в конкурсе на знание произведений Рапозы, в магазине «Уотерстоунз» на Пикадилли-стрит (аж на двух этажах протекало действо), затем – вечерний приём в гостинице «Дорчестер» для тщательно отобранной «элиты». Везде – прикормленная пресса, причём Стивен до деталей расписал, кто где будет (например, никаких телекамер в отеле, но парочка – перед входом), заранее договорился об эксклюзивах. «Лондонскому книжному обозрению» было обещано интервью о современном состоянии латиноамериканской литературы, «Дейли мейл» – о женщинах в жизни Жоао, журналу «Нью стейтсмен» – о том, наступил или нет, по мнению Рапозы, «конец истории».

На всякий случай Стивен продолжал пичкать бразильца мудрыми советами:

– Не надо резко поправлять журналистов, если говорят не по делу: это ранит эго. Выслушай дураков, создай впечатление, будто разделяешь их воззрения, а затем мягко поправь. Перефразируй мысли собеседника в собственной речи: это нравится всем без исключения, обретёшь друзей. Кивай, когда говоришь, а не только, когда слушаешь: это подталкивает собеседника к тому, чтобы он согласился с твоими словами.

– Разве это не они должны кивать? – смеялся Рапоза. – Разве не они должны мечтать о том, чтобы понравиться «живому классику»?

Но внимал советам Деверо.

Особенно его увлекло повествование Стивена об «эффекте полного провала».

– Перфекционисты раздражают, – объяснял Деверо. – Если человек хоть немного симпатичен собеседнику, то допускаемые им оплошности (пролил на себя кофе, поскользнулся на ровном месте и прочее), эту симпатию будут усиливать. Если вы очень нравитесь, можно открыто признавать неудачи и в более существенном. Подраться можно на глазах у всех. Полюбят ещё больше. Народ обожает, когда выдающиеся люди допускают ошибки или делают нечто, выходящее за рамки общепринятых норм поведения, и готов их прощать. Более того, любовь к недотёпам или эксцентрикам возрастает. Джону Кеннеди простили даже провал операции в кубинском заливе Свиней. А наибольшее расположение вызывает кажущееся органичным единовременное наличие у человека вроде бы несовместимых качеств – силы и уязвимости, простодушия и опыта, своеобразия и типичности.

– Полагаю, ты прав, – задумчиво произнёс Рапоза. – У Карла Крауса, австрийского сатирика начала XX века, есть точный афоризм о женском очаровании: «Для полного совершенства ей не хватало какого-нибудь недостатка».

Стивен подавил желание ухмыльнуться. К тому времени Деверо, неоднократно съездивший в Сан-Себастьян и встречавшийся с Рапозой в Мадриде, уже свыкся с тем, что вокруг Жоао постоянно крутятся туповатые девушки-тинейджеры, безвкусно одетые и смеющиеся невпопад. Формально их объединяла любовь к творчеству Рапозы, однако поведение поклонниц не оставляло сомнений в том, что Рапоза-«звезда» им интересен гораздо больше, чем Рапоза-писатель. Анна, чья эффектная внешность поначалу, казалось, не произвела на классика никакого впечатления, откровенно недоумевала по поводу пристрастий бразильца.