Марина Садыкова - Зарисовки

На дороге, убегающей лентой к горизонту, молния выхватила из тьмы двух девушек. Заиграла в черных прядях одной, коснулась рыжеватых локонов у другой. Осветила их хрупкие фигурки среди молчаливого мрака вечера.

Как недолговечен этот миг: миг единения с природой. О чем предупреждает небо? К чему взывает? Кто даст ответ на вечный вопрос: что кроется за пеленой дождя?

Это правильно. Единственно правильное решение за весь вечер. Подумать только, как он осмелился предложить такое… Как будто отдельный столик дороже искалеченной души. Дороже совести и… красоты. Один классик сказал: «Красота спасет мир». Ну а если мир уничтожит красоту? Если она обесценится из-за грязи? Как ее можно сохранить, если считается, что она так дешева?

Кто он такой, чтобы вершить человеческие судьбы, предлагать такие грязные сделки? Время расставит по своим местам… рассудит всех, воздаст каждому по его деяниям… Но сколько будет еще загубленного покоя, мук совести, поруганной красоты…

О чем думается, когда смотришь на ночное небо?

Звезды… Бесчисленное количество звезд. Яркие, маленькие, льющие свой серебристый свет, рассыпавшиеся, подобно жемчужинкам. Вбирающие энергию вселенной.

Сколько зажигается звезд на небе? Что они видели за свою жизнь? О чем вспоминает падающая звезда, летящая в никуда?

Вопросы. Как их много! И нет на них ответа. Где искать эти крупицы знаний, неведомо никому.

И только небо может приоткрыть завесу над тайной. И человек узнает истину. Но еще слишком рано. Пока лишь звезды равнодушно взирают с пьедестала высоты на людей, молчаливо сопровождая их земной путь.

Удивительный сон: каменистый берег, река, змеей уползающая вдаль, и пронзительное синее небо.

А в воде – камушки. Голубые. «Значит, вода теплая», – подсказали рядом. Странно, но на самом деле так оно и есть.

И вдруг оно… Это чувство непередаваемого восторга. Полета. Глаза широко открыты, но ты не чувствуешь себя птицей. Ты остаешься человеком. Привязанным к земле. И в то же время парящим над ней с бешеной скоростью. Дух захватывает от головокружительной красоты, близости неба, обнимающего и укачивающего в своих объятиях.

Но… ненадолго. Сон растворяется в ночи, оставляя после себя бешеную чечетку сердца и… счастье.

Здравствуй. Как дела? – такие простые слова, такие знакомые. Как хотелось спросить о здоровье, о жизни, но… не спросила. И любимым не назвала. Побоялась, что не поймет, что проклянет.

О чем думала, мечтала – все это пепел. А жизнь – идет. Время лечит. Вот лизнет своим язычком эту саднящую рану, и боль уйдет. А пока… на столике его фотография в золотистой рамке. Где он молчаливо взирает, где он такой родной, любимый.

Это как кошмар. Тяжелый, дурманящий, неправдо-подобный.

Свет. Яркий, режущий глаза, свет ламп, проносящихся, как в бреду. Стены. Голые, белые, безжизненные. Все слепит. Все обдает покоем. Холодным, мертвым.

А впереди – пустота. Какой невыносимо длинный коридор. И свет… и стены…

Как обжигают эти воспоминания… Почему они так живы? Кто разрушит их тягостное давление?

Кто в силах помочь? Когда те, что сотворили с ребенком такое, предстанут пред судом? Беспощаднейшим судом – времени и совести?

Неужели только с приходом вечности настигнет их расплата, и снизойдет, как благословение, забытье?

Она любила. Очень сильно, искренне. Так, как не любила больше никого. Любила, хотя знала, что ее любовь – это время. Любовь, ставшая пеплом, крик, отчаянный крик к тому, кто не может ответить. К тому, кто забрал ее страданья, испил вместе с нею боль, тоску и одиночество. И вернул ей покой. Вернул ей себя.

Только ему она верила. И его песням. В них – был весь он. И голос, его голос, как она его любила! И в этой любви она вновь воскресла, как много лет назад. И верила, что отныне все будет хорошо. И благодарила судьбу за эту надежду. Да будет благословенна его память.

Она была, как во сне, укутанная его голосом, его любовью. Сколько раз она слушала эту песню? Десять? Двадцать? Сто? Неважно. Но снова и снова она слушала и верила, что он придет, прилетит. Его слова отдавались в ее душе эхом: «Только ты позови поздней ночью ли днем, не скажу о любви, не спрошу ни о чем. Просто я подниму тебя к дальней звезде…» И она звала. И плакала. Плакала, когда не могла больше терпеть боли: «Город горьких минут за мгновенье сожжешь». Этим городом стала для нее память. Как она беспощадна, как больно жалит, ранит. Как хотелось кричать, но она молчала. И только очищающие слезы смывали ее боль, унося к счастливой звезде.