Евгений Челахов - Книга, написанная на листьях

Мало что может меня испугать, но вид этих несчастных до глубины души потряс меня.

Вдруг я заметил в руке одного из пацанят сплетённую из гибких листьев тростника копию нашего самолёта. Он явно закончил ее всего пару минут назад. Крыло, винты, хвостовое оперение, фюзеляж правильных пропорций и даже резиновые колёса, вырезанные, видимо, из настоящей авиашины.

– Это самолёт, – сказал малыш и положил плетёный самолётик в мою руку. Я даже не ожидал такого подарка. – Самолёт, – повторил малыш и с важным видом и интонацией показал на небо и затем на наш лайнер.

– Да, ты молодец, – сказал я и решил тоже сделать ему подарок. – Вот, держи! – Я протянул мальчишке новенький мини-фонарик. – Держи, он тебе пригодится. – Он был счастлив и с улыбкой во все лицо убежал в заросли. Я ещё раз осмотрел такой дорогой подарок и решил оставить себе на память.

Детской армией командовал полковник.

Единственный взрослый, с больными красными глазами и бордовыми знаками различия в петлицах потертой камуфляжной формы, заправленной в высокие шнурованные чёрные ботинки. Запах казённой мастики от которых чувствовался во всей округе.

Он держался чуть в стороне, молча наблюдая за тем, как его мальчишки ловко вытаскивали тушёнку и печение из разбитых, привезённых нами коробок.

Неподалёку, накренившись, стоял полуразрушенный самолёт, служащий для всей деревни неиссякаемым источником металлов.

Это был большой самолёт, гордость и флагман авиации в прошлом. Сейчас он превратился в зловещий памятник и мрачное напоминание о чьём-то жутком преступлении.

Весь фюзеляж его был покрыт сотнями пробоин. Крупные пулевые отверстия превратили красавец лайнер в решето.

Я слышал от своих более опытных коллег страшную историю о трагической судьбе его экипажа, доставившего сюда продукты и медикаменты и пытавшегося спасти людей, вывезти из окружения больных и раненых. Все тогда погибли при шквальном обстреле.

Те, кто затеял войну, кто разжег ненависть и братоубийство, давно сами стали жертвами её. Бойня эта всё ещё продолжается, ей требуются всё новые и новые жертвы. Я не выдержал и прямо спросил полковника:

– Оружие детям? Как же вы допустили такое? Зачем расстреляли мирный самолёт?

– Не волнуйся, друг, – ответил мне полковник, и я почувствовал металл в его голосе. – Тех, кто это сделал, мы уже всех расстреляли.

Всех расстреляли…

Его тоже убьют, и очень скоро. Снайпер застрелит, прямо на глазах всей его армии. Но я узнаю об этом лишь через год. Эта карусель смерти до сих пор крутит своё безжалостное чёртово колесо.

Зло всегда прилетает назад бумерангом к запустившему его.

Хрупкий мир настолько зыбок, что, право, удивительно, как люди до сих пор не превратились в ископаемых, чьи косточки будут выставляться в музеях тех разумных существ, которые станут свидетелями нашего самоуничтожения.

Довольно на сегодня!

Всё, улетаем отсюда, ведь у нас есть самолёт – острая игла, которой мы можем протыкать пространство и время. Воспользуемся же ею!

Летим над равниной. Едва не цепляя крылом раскидистых крон гигантских деревьев, венчающих трёхъярусные непроходимые джунгли – лёгкие нашей планеты. На предельно малой высоте, на максимальной скорости одно неверное миллиметровое движение может стоить жизни. Держись крепче!

Штурвал от себя и камнем вниз. Туда, в бездонную пропасть с отвесными, покрытыми влажной зеленью стенами.

Ию-ху-у-у-у-у-у! Внизу, в полутьме ущелья, таинственно и заманчиво мерцая, поблескивает вода, местами срываясь с обрывов грандиозным каскадом водопадов. Мы падаем вместе с водой! Становится совсем темно. Но ты прав, довольно экстрима на сегодня. Я плавно и уверенно беру штурвал на себя, направляя нашу ласточку вверх.

Назад, к свету!

Нагруженные винты поют от напряжения.

Ещё несколько мгновений, и мы вырываемся из плена глубокого ущелья. Острою иглой вонзаясь в синее распахнутое небо. Мне тоже хочется петь!

Горы многогранны и красивы, но также и очень ненадёжны, иногда даже самый опытный и подготовленный человек, завороженно любуясь красотой гор, может запросто оступиться и сорваться в пропасть.