Зарина Карлович - Раб человеческий. Роман

– Подождите пока… – она отвернулась к трубке и уже говорила кому-то извне, – здравствуйте, С П можно заказать три минуты? Пригласить?.. Кого пригласить?

– Ингу Петровну…

Ингу Петровну, точный номер, код города триста двенадцать. Спасибо…

Она снова поворачивается ко мне.

– Ждите!

– Я могу выйти на пять минут?

– Только ненадолго.

Но, выкурив сигарету до половины, я зачем-то забычковал ее и понесся обратно.

Забежал, и сразу телефонистка:

– Скорее, в восьмую кабину!

Залетев, ударившись локтем, схватил трубку и услышал металлический голос:

– У вас три минуты. Соединяю. Город П. Инга Петровна у телефона. За тридцать секунд услышите сигнал к окончанию. Потом вас разъединят.

– Да, понял.

И тут же до крика знакомое:

– Алё? Кто это? А, Степка… привет!

– Инга Петровна! Как дела?

– Сейчас…

Они возились где-то возле трубки бесконечно. Я закричал:

Инга Петровна, поговорите со мной! У меня только три минуты!

И вдруг издалека:

– Привет, пап! Как дела?

– С днем рождения, сына…

– Спасибо! – звенел, переливался его голосок, – тут мама подарила мне компьютер, вот сижу – играю!

– Ох, молодец, – лицо мое было совсем анимично. Так далеко и в то же время прямо возле моего уха что-то бубунила Инга Петровна. Макс повторял за ней.

– Баба Инга подарила мне в конверте много денежки!..

– Ммм… Здорово! Даонис был у тебя? Играете? Ты не скучаешь?

Скучаю. Но я уже не плачу! Даониса мама сегодня ко мне не пустила – у него уроки… Ну пока, – Инга Петровна подгоняет его так громко, что теперь я ее прекрасно слышу.

– Целую тебя, сына, пока, милый… Инга Петровна, извините, что не звонил, у меня тут такие проблемы со связью – телефон мой пропал, а больше звонить неоткуда… Как вы? Что со справкой?

Справка о разводе, которую достает моя бывшая жена Лина, нужна для принятия нового гражданства и стоит много крови и денег. Они шуршат далекими, как из подземелья, сомнениями. Наконец, трубку берет Лина.

Нет, телефон домашний я свой не знаю – он был записан в телефоне, который утопила в водке квартирная хозяйка – алкоголичка.

– Во вторник вечером в восемь часов, я буду в пригороде, на выездном аквагримме. Ты позвони туда и расскажи что со справкой.

– Ты хоть смс мне с чужого скинь.

Она не понимает, что нет здесь для меня телефонов, с которых можно скинуть смс. Этот почтамт – единственное место на свете, где я сейчас могу услышать их голос, узнать, что не один на свете.

В трубке раздался писк, и я понял, что нас сейчас разъединят:

– В пригороде, во вторник в восемь – звони мне туда!

Все, тишина, гудки. Я не знал, успела она услышать меня или нет.

– Спасибо вам большое, – сказал телефонистке и шагнул в черную пасть холодного ночного мегаполиса.

И вдруг я понял, что в сумке блокнот, а в нем записан мой домашний номер, где я снимаю комнату. Она бы могла мне позвонить через час, а не через шесть дней.

Было уже темно.

Я закурил. Не заметив ступеньку, оступился и упал в своих светлых брюках прямо в лужу. Пытаясь затереть пятно, развозил его еще хуже. А хотел зайти в магазин насчет работы… И удивительной синевы круги под глазами меня не особенно красят, а теперь совсем: «Здравствуйте, Мэрлин Менсон!..»

Поплелся через «Гавану», где три часа назад был почти счастлив, теперь бессильный, обесточенный, грязный. Бывшая, которую я давно уже не люблю, чужая, неприятная мне женщина. Я скакал бы от счастья, услышав сейчас в трубке ее голос. Я бы все отдал за то, чтобы в моем кармане в ту минуту лежал телефон и чтобы услышать хоть кого-то, кто может назвать меня по имени. Я бы рассказал ей, как мне тут живется – хоть вздернись: непонятная работа, непонятно что с гражданством, как дальше жить – непонятно.

Пусть даже приедет, если хочет – плевать. Лишь бы кто-то был рядом. Только не эта пустая комната, где не с кем словом перекинуться по вечерам. Осталось только с бабкой – алкаголичкой вести беседы «за жисть» под ее же горькую.

Позвонит она, и что я ей скажу? Ведь это был мой выбор. Никто не виноват, что так получилось. Кто ее здесь пропишет? И как я буду жить с ней, когда она почти три года жила без меня, с другим мужчиной и – ничего…?

Все они только говорят, что жить без нас не могут, а расстаются и живут прекрасно.

Слезы катились бесконтрольно, но было все равно – я практически рыдал, стоя на ветреном перекрестке возле «Гаваны», которая так похожа на нашу Плазу.

И кто виноват в том, что тысячи и миллионы таких же, как я, бегут с родины? Те, кто раньше был «соотечественником и братом», теперь носит позорную кличку гастарбайтера или трудового мигранта.