Давид Шварц - Повести. Рассказы. Истории

Думаю, что не последними были и соображения безопасности.

В ходу на корабле три языка: английский, русский и иврит, ибо 70 % народу, если не больше – это русскоязычные и русские с украинцами, коренных израильтян – процентов около двадцати.

Официантки и уборщицы получают 500 долларов плюс тип в месяц, матросы – 1500 зелёных, но работа – 9 месяцев без выходных по 12 часов ежедневно. Их мечта – попасть на американский корабль, там платят втрое больше.

На палубах – бассейн, джакузи, диско-бар, ресторан, салоны отдыха с хом-театром, стойки баров и т. п. Сервис – на высоком уровне. Каждый вечер дважды (для каждой смены) – шоу-представление. Высокий класс, ей-ей.

Балет (три девочки и мальчик), две певицы и ведущий – румын, виртуоз-музыкант – красивый тенор, бузука, гитара, греческие, итальянские, американские, русские, украинские, израильские песни – на английском языке.

На верхней палубе и в музыкальном салоне – израильские песни и танцы с израильским певцом и танцовщицами варьете.

– Вот это да! – воскликнул Алекс. – Спасибо, Дока. Я знал только половину из этой информации!

А между тем, подошла и наша очередь, мы сели в кабинку фуникулёра и поплыли вниз.

Вниз ехать пострашнее, чем подниматься наверх, особенно когда под кабиной сразу после отправления со станции не видно земли, а только двухсотметровый обрыв и море!

Кто-то завизжал в соседней кабине, кто-то запел.

Вид с воздуха на обрывистые скалы слева и справа, на корабли и кораблики, лодки и шлюпки, на берег и море был сказочный.

В моторке мы вдруг увидели двух бабуль, которых встретили на вершине Санторини.

Вид у них был жалкий.

Бабки были бледны, с синяками под глазами и смотрелись чуть живыми.

Пожалуй, такие тропки не для них.

Вечером, после отдыха в каютах и ужина, которому позавидовал бы Гаргантюа, мы со Светой отправились в музыкальный салон, где каждый вечер выступала русско-румынско-украинско-израильская труппа артистов, дававшая очередной концерт в дивных костюмах с перьями на головах танцовщиц.

Пели, как всегда, песни народов мира.

В общем, было интересно, красиво и весело.

Вдруг, в углу салона собралась толпа, повскакивавшая с мест.

Шум, суета и крики:

– Врача, врача!

Света вскочила и ринулась туда.

Я за ней.

На полу лежала одна из бабок – туристок-пешеходок, любительниц восходить в горку!

Бледная, с закрытыми глазами.

В полной отключке.

Столпившийся народ нёс чепуху, суетился, подкладывал что-то под голову и вливал воду в стиснутые вставные бабкины челюсти.

Всё, как обычно, в таких случаях.

Балерины и певицы застыли на сцене.

Музыка кончилась.

Уже пошёл ропот:

– Ах, ох, умерла, да как же так…

Рядом со Светой оказалась и доктор Лиза.

Вдвоём они стали щупать, слушать и просить толпу дать воздуха бабуле, которая, вроде, действительно вознамерилась отдать богу душу.

Лиза быстрым шагом ушла куда-то и вернулась буквально через три минуты, запыхавшись.

Я с ужасом смотрел на лицо бабули, не подававшее признаков жизни.

– Sic transit Gloria mundi – почему-то подумалось по латыни. Хотя латынь я никогда не знал. И Глория тут вообще была не при чём!

Я придвинулся поближе и увидел, что Лиза стала что-то делать с лицом полу-покойницы и с руками. Света тоже внимательно следила за её манипуляциями.

Алекс что-то подавал жене.

Я увидел, что это иглы, которые она принесла из своей каюты.

Разных размеров.

Вот она лёгким движением ввинтила иголку под нос.

Вот стала вставлять небольшие иглы в подушечки пальцев обеих рук.

Народ притих.

Кто-то побежал за судовым врачом.

Пришёл здоровенный мужик в белом халате, стал руками раздвигать любопытных, приблизился к Лизе и… кивнул ей головой.

Он её знал, выходит.

Мешать ей не стал, хотя взмахом руки подозвал медсестру с какой-то аппаратурой.

Прошло буквально несколько минут, и бабка зашевелилась!

Открыла глаза и долго смотрела на Лизу, манипулирующую иголками.

Наверное, подумала, что она уже там, наверху, и её держит в своих руках ангел.

Через некоторое время Лиза посмотрела на врача и кивнула ему.

Бабку водрузили на коляску и повезли из музыкального салона.

Концерт был смят лишь на некоторое время.

А потом снова запели и заголосили на разных языках.

Тут и греческий, и иврит, и английский.

Только мы ушли оттуда вместе с Лизой и Алексом.

Те пошли за бабкой в медсанчасть, а мы вышли на верхнюю палубу.