Анатолий Малкин - Все ангелы живут здесь (сборник)

Начался аврал, и Ирина, почуяв, что за Зимина можно некоторое время не беспокоиться, улетела на Лазурный Берег, где обитали новейшие российские миллиардеры, продукты скрещивания советского времени и перестройки. Улетела за обещанной помощью для выставки.

Один из них, самый умный, пожалуй, скупил на корню целую коллекцию картин Зимина. Делал это он вовсе не потому, что любил живопись, тем более современную. Искусством он занялся, когда поменял жену.

Жены ему помогали быть похожим на других людей, то есть иметь пристрастия, увлечения, свободное время. На самом-то деле его интересовали только комбинации, из которых происходили его деньги и возможности.

В душе он, наверное, был игрок – наподобие тех, что играют в покер, – но натура у него была другая. Во всем он был скрытен, избегал любой огласки и даже радовался осторожно, застенчиво улыбаясь одними губами. А серые, чуть навыкате глаза его, окаймленные бесцветными ресницами, никогда не веселились, всегда были настороже.

– А он очень богатый?

– Очень – не то слово.

– Так почему он так много женится? У него проблемы?

– Вот это уж не знаю. У каждого он свой, пр-р-роклятый половой вопрос.

– Подождите, подождите, а почему они уходили от него?

– Во-первых, я этого не говорил. А во-вторых, женщины, насколько я вас понимаю, деньги, конечно, любят, но разве можно долго спать с роботом?

– Долго – это сколько?

– Вот так и начинают торговаться.

– Старая шутка.

– Так и я не молодой.

– Не заметила.

– Правильно, дедушек обижать не хорошо.

– Напрашиваетесь на комплимент?

– Очень люблю.

– Поэтому и не скажу. – Ксения потянулась, выгибаясь почти в дугу, своим гибким, чудесной красоты телом, c торчащими вверх, словно дички на стволе яблони, темно-багровыми сосками небольшой груди – каждая из них легко умещалась в ладони, – повернулась к Зимину и уткнулась носом ему в шею.

Любили они друг друга в темноте уютного, но тесного номера. В переулках возле Елисейских Полей полно таких гостиниц, где можно спрятаться от чужих глаз.

– Почему он вам помогает?

– Его жена меня любит.

– Любит?

– Ну не так, как художника, конечно, но иногда поглядывает.

– Как же вы все видите?

– Я глазастый.

– На что это она могла поглядывать?

– На то самое. Как и ты.

– Это когда я так поглядывала?

– Ты просто слопала меня глазами.

– Знаете что, давайте вы помолчите немного?

– Как скажешь, солнышко.

Иногда Зимин, точно зная дату своего рождения, сам удивлялся, почему он так странно стареет.

Неужели только лекарство доктора Пети тому виной? Или гены любви у него какие-то особые?

Ведь он обещал себе, что, пока Ирина отсутствует, будет держать себя в руках – ну, просто из честности и уважения к ней. И все равно поддался искушению?

– Вы ее любите?

– Ирину? Любил. Да.

– За что?

– Ты смешная. Это не вопрос. Любят за просто. За ласку. За заботу. За терпение. За умение жить на два доллара и не вопить по этому поводу. За то, что была мне всем, когда у меня ничего не было. За то, что верила в меня. За то, что дралась за меня. И за то, что красивая, и умела любить, конечно, – мужики без этого умения женщину не ценят.

Кондиционер в комнате работал, как зверь, и было здорово прохладно, но Ксения, конечно, тут же выcунула голову из-под одеяла.

– Зачем же вы от такой уходите?

– Ты разницу между настоящим и прошедшим понимаешь?

– Так все дело в сексе?

– Ты не слышишь меня?

– Это мужская точка зрения.

– В этом-то и вся проблема. Не могу долго притворяться, когда не люблю.

После этого Ксения затихла надолго. Зимин даже подумал, что она заснула, и быстренько, нагишом, пошлепал к столику у окна, чтобы сварить кофейку, а когда вдруг обернулся, то встретился с таким ее трезвым взглядом, что даже покраснел, чего с ним давненько не бывало.

– Извини, думал, успею, пока ты спишь.

– Может, вы эксгибиционист?

– Мне хвастаться нечем. Злыдня. Кофе будешь?

– Не люблю растворимый. Может, в бар спустимся?

– Все?

– Вы меня пугаете. Сейчас в тридцать лет так не могут, а вы какой-то ненасытный.

– Откуда ты это знаешь, моя опытная?

– Много рассказывали. Что вы так смотрите?

– Нравишься очень.

– Правда?

– Ладно, одеваемся.

За темными шторами они незаметно пролюбили друг друга весь вечер, всю ночь и гостиничный завтрак. Поэтому отправились в маленькое уличное кафе, где официантки были черные, как уголь, ленивые и неуклюжие дылды, и смешно было заказывать им черный кофе и шампанское «Вдова Клико».