Владимир Кулеба - Зеркало для журналиста

– Розетка работает. Кстати, там, в ванной, и виски осталось.

– Не может быть! Это ж мы вчера недоперепили. Понял, какая предусмотрительность?

– Мы пошли завтракать. Разбуди, пожалуйста, Ярмыша – а то не успеет.

– Я сейчас ему под нос стакан поднесу, сразу проснется!

Кто бы подумал, что такой опытный и многое прошедший боец, как Петр Яковлевич Ярмыш, не мог с постели встать. Мы успели позавтракать, виски – по пятьдесят и шампанского по фужеру дернули – непосредственно в ресторане, с утра подают. Привели себя в порядок, вещи собрали, а редактор «Украинской мысли» лежал колодой поверх одеяла в застиранном спортивном костюме фирмы «Адидас» и стоптанных нечищеных туфлях на босу ногу. Никакие уговоры не помогали. Послали за Готовченко. Все же начальство. Да и собутыльник Ярмыша – тоже виски уважает. Когда вернулись с завтрака, бутылка пустая уже была, не мог же пресс-секретарь в одиночку ее раздавить. Тем более, ему работать надо…

– Вставай, мудила! Это тебе не дома водку жрать! – начал педагогическую беседу Саша Боровик.

Куда там! Даже глаза не открываются. Не помер бы только. Минут пятнадцать длилась побудка. Озабоченно посмотрев на часы, Саша сказал начальственным тоном:

– Значит так, бойцы! Мне пора ехать с шефом. Оденьте его, побрить не забудьте, хотя бы той же электробритвой. И потихоньку доставляйте в автобус. На заднем сидении – кто потрезвее, сядете с двух сторон от него, чтобы меньше внимания обращали. Также – в поезде. Имейте ввиду: вагоны там – как у нас в электричке, вместе едем – и президент, и супруга, и вся делегация. Давайте, чтоб без скандала.

Намучились мы, конечно, прилично. Охрана, ясное дело, все усекла, да и как скроешь, если человек – мертвый. Да нет, пожалуй, покруче мертвого будет – тот хоть не возбухает. П.Я. превзошел себя. Особенно в электричке. Глаза продрал свои пьянющие и как заорет:

– Цветков, куда мы едем?

– Да тихо ты, не вопи! Президент в седьмом ряду сидит. В Осаку едем.

– Куда-куда? Странно, блин! На хера нам эта Осака? Слушай, Цвет! Это далеко?

– Ну, не ори же, Ярмыш! Тебе не все равно? Восемьсот километров.

– Ого! Это ж сколько пилить! Я жрать хочу, Цвет! Давай шпроты откроем! У тебя в чемодане, я засек!

Мы ехали в суперскоростном поезде, который несся по монорельсовой дороге со скоростью 350 км в час. Расстояние до Осаки покрывает за три часа. Чистота, надо сказать, везде – стерильная. И душ есть, и парикмахерская, ресторан, само собой. Стюарды в белоснежных фраках выдали нам небольшие продуктовые наборы и по бутылочке пива. Оно пришлось очень кстати. Из-за этого дурака Ярмыша мы так и не успели раздерибанить бар пресс-секретаря, как обычно делали в поездках, и отполироваться пивком. Традиция такая у нас. Сашка Боровик входит в состав делегации, как начальству ему разрешается пользоваться минибаром в номере бесплатно. А там бутылок и мерзавчиков столько – на всех хватит. Ну, и мы под конец собираемся у него для подведения итогов. Из-за Ярмыша минибар в «Нью Отани» уцелел – рассказать кому, не поверят.

Не унимался он и сейчас.

– Цвет! Давай шпроты откроем! Ехать же еще сколько!

Он, идиот, думает, что мы движемся со скоростью поезда «Киев – Москва», который 800 километров преодолевает за ночь.

– Цвет! У меня и саке есть, я вчера бутылку значил, что тебе подарили! И сальцо имеется!

Видали недоноска! Народ оглядывается, в вагоне-то тихо, президент едет. Скорей бы в гостиницу, сложить козла штабелем, чтобы не мешал. Фаина Шумская все время в нашу сторону выразительно посматривает, пальцем у виска крутит. Сказать ей, чтобы в одном месте повертела, что ли? Точно – заложит.

– Слушай, Цветков, давай все же по граммульке саке попробуем.

Это Владлен Мирошниченко, он с другой стороны от Ярмыша сидит, подпирает, чтобы не упал в проход.

– Выпьем и в тамбуре курнем, тем более, что наша смена кончается, ребята подменят. Да и от греха подальше. – Он кивнул головой в сторону П.Я. Тот, кажется, опять спал. Я указал на Ярмыша и отрицательно замотал головой:

– Что ты, ему – ни грамма.

Ну и гадость эта саке! Как самогон разбавленный, тридцатиградусный. Чуть не стошнило.

– Его, говорят, подогретым надо пить, – скривившись, как среда на пятницу, Владлен вытер губы рукавом:

– У тебя покрепче ничего не осталось, Витя?

Вот подхалим! Когда припекло, выпить хочет, сразу: «Витя», а как ничего не надо: «Цвет». Пойло колом в горле стоит непроходимым, противно как! Придется «заначку» достать, с Владом пить, а что делать? Сколько раз слово давал, не связываться с ним, да деваться-то из подводной лодки некуда.