Влад Костромин: Наследники Мишки Квакина. Том I

– Да!

– Что да? Да подашь или да не подашь? Чего молчишь?

Примотав Пашкин палец синей изолентой, пощечинами привела сына в сознание.

– Будешь писать на палец три раза в день. Понял? – прописав наружную уринотерапию, мать на этом успокоилась и принялась избивать меня, дабы подобного не повторилось впредь. – Это тебе за палец! Это тебе за то, что кружку воды подыхающей матери подать лень! Это тебе за жадность!

– Возьми в мастерской бензин и тряпку, – устав избивать меня, распорядилась она.

– Зачем?

– Ототри все капли братовой крови и тряпку сожги.

– Зачем?

– Что ты заладил как попугай, зачем да зачем? Чтобы порчу по крови не навели!

Палец у Пашки зажил нормально, в чем мать видела несомненную заслугу уринотерапии. В качестве наказания я на полгода был лишен права есть эту злосчастную икру.

– Я бы дал, но мамка меня убьет, – давать мне откусывать от бутербродов Пашка после этого инцидента опасался. – Ты уж не обижайся, Влад, сам понимаешь…

– Понимаю…

Временами я вспоминаю вкус этой икры из детства, но так как рецепта мать не оставила сделать ее не могу. А жаль…

Давным-давно, когда мы с младшим братом Пашкой были детьми, то жили в деревне. Деревня из двух частей состояла: «старая деревня» – довоенная еще, уцелевшая при немцах, и «новая деревня» – строилась у нас на глазах. Мать наша была, прямо скажем, слегка странной персоной, мнительной, как тот Сидор в «Неуловимых мстителях». Очень боялась грозы. При этом молниеотвод, который по слабому знанию физики многие привычно называют громоотводом, мать на дом категорически ставить отказывалась, считая, что выступающий над крышей металлический штырь наоборот притянет удар молнии. Зато, подобно Чеховской героине, о которой вряд ли читала, уповала на высочайшую помощь пророка Илии при грозе. Когда еще только где-нибудь громыхнет, то вырывала антенный кабель из телевизора, выкручивала «пробки» в электросчетчике и вынимала вилки телевизора и холодильника из розеток. Гнала из дома всех кошек, услышав где-то, что они притягивают молнию.

– Господи Исусе! Свят, свят, свят, – завешивала окна в спальне одеялами и сидела там, повторяя, пока малейшие отголоски грома тревожили сырой воздух. – Свят, свят, свят…

Особенно забавно со стороны, и вовсе не забавно для нас, детей, находящихся под ее строгим контролем, было когда по деревенской улице громыхая проезжал грузовик, а матери мерещилось, что это в отдалении загремел коварный гром.

– Это гроза!

– Да нет там никакой грозы.

– Не спорь с матерью! Хвати гордыбачить! Марш в спальню!

Из-за какого-то сельского лихача, зачастую полупьяного, потом полдня на улицу не выйдешь. Сидишь и считаешь расстояние до грозы. Точнее Пашка считает вслух, а я перемножаю 2 2 Думаю, все читатели помнят физику, и объяснять никому не надо про скорость звука в воздухе. . А на улице то весна. Тепло, птички божии и индюки с курами наперебой поют, а ты сиди в спальне как привязанный и смотри на исступленно молящуюся мать.

А я «грозу – королеву» всегда любил. Особенно то состояние природы перед самой грозой, когда все как будто замирает и лишь светло-зеленые листья осин, поля цветущей ржи с вкраплениями васильков да золотая пшеница, ожидающей комбайна, трепещут на фоне фиолетового неба. Или радуга, «положенная Заветом между мной и моим народом», возникающая после грозы. Красота неописуемая! В такие моменты остро жалел, что гены не одарили меня талантом художника – так и просилось эта игра красок быть запечатленной на холсте. Ну, или на чем там художники запечатлевают красоту.

Матери же было не до красот природы. Когда гроза заставала ее на работе, в мультифункциональном здании, совмещавшем в себе детский сад, начальную школу, совхозное правление, кабинет директора и бухгалтерию, оснащенном молниеотводом, то мать в спешке покидала комнату бухгалтеров и, пригнувшись, бежала в расположенную через дорогу столовую, никакими средствами грозозащиты не оборудованную. Пару раз она пыталась затеять феминистскую кампанию по снятию со здания молниеотвода, но отец наш, будучи директором совхоза, на такое нарушение техники безопасности не пошел. Зато как гроза начиналась так мать в столовую бегом, а в кабинет директора из столовой повариха Валька – жена Сереги «Корявого» сразу же по какому-нибудь поводу приходила.

Однажды в обеденный перерыв мать пришла домой, чтобы накрыть нам с Пашкой обед. Я как раз был на каникулах, а насчет Пашки точно не помню, учился он уже в школе или нет. Скорее всего, учился иначе, чтобы он делал дома в это время?