Юлия Волкодав - Волк советской эстрады

Бабушка тормошила его, пытаясь поймать взгляд.

– Посмотри на меня! Ты в порядке?

– Д-д-да…

Очень тогда Серафиме Ивановне его «Д-д-да» не понравилось. Она поспешила увести Лёню домой, забыв про муку, забыв про госпиталь. Лишь бы быстрее уйти от страшного места.

Впоследствии Сочи ещё не раз бомбили, и всегда объектом бомбёжки становились вокзал, дороги и порт. Санатории и располагавшиеся за ними жилые кварталы немцы не трогали, берегли город, чтобы потом, после взятия Кавказа, самим воспользоваться благами курорта.

Дома бабушка развила бурную деятельность: растопила баню, отмыла Лёню, переодела в чистое, накормила сваренным из последних овощей супом. Лёня молча ковырялся ложкой в тарелке, и вскоре после еды залез на свой топчан, явно устраиваясь спать. Серафима Ивановна открыла шкафчик на кухне, достала склянку с медицинским спиртом, запасы которого всегда хранились в доме, отмерила столовую ложку, развела водой и заставила Лёню выпить. Чтобы нервы успокоить, и чтобы спал лучше. Лёня действительно выключился через пару минут.

На следующее утро, когда радиоприёмник заиграл «Союз нерушимый», обычную их побудку, Серафима Ивановна потрясла его за плечо:

– Вставай! Вставай, соня!

Она спешила, к семи утра ей уже надо было быть в госпитале. Лёня открыл глаза, посмотрел на бабушку мутным взглядом.

– Ты сегодня со мной или к Олесе?

Лёня не отвечал. Он сидел в кровати, раскачиваясь вперёд-назад.

– Так куда, Лёня? Со мной?

– С то-то-то…

Лёня запнулся, замолчал совсем и испуганно посмотрел на нахмурившуюся бабушку.

Прозвище «Заика» приклеилось к нему во дворе моментально. Дети во все времена одинаковые, но дети военных лет, предоставленные сами себе, воспитывавшиеся без отцов, матерями и бабушками, тоже все силы отдававшими фронту, были особенно жестокими, не прощавшими малейших слабостей. Как только дворовая ребятня узнала, что Лёнчик из третьего дома заикается, они тут же исключили его из своей компании. А какой в нём толк? И так был хлюпиком, а теперь ещё и не поговоришь. Он хочет что-нибудь сказать и застревает на первом слове, пока крикнет «гол», ребята ещё два забьют. Поначалу он пытался отстаивать свои интересы кулаками. Когда кто-нибудь начинал дразнить, кидался на обидчика, но его легко, смеясь отшвыривали, и становилось ещё хуже.

Вскоре бабушка начала замечать, что Лёня всё чаще играет один, а то и вообще не идёт во двор, предпочитая сидеть дома и разглядывать картинки в книжках. Тогда Серафима Ивановна стала постоянно брать его с собой на работу, в госпиталь. Поручала какой-нибудь медсестре, и Лёня целыми днями слонялся за очередной нянькой по палатам, ожидая, пока та покончит с перевязками и раздачей лекарств, и напоит его чаем или расскажет что-нибудь интересное. Но вскоре он обнаружил, что в госпитале полно детей. Школьники приходили после уроков читать раненым бойцам газеты, развлекали их самодеятельными концертами, приносили гостинцы – собранные в лесу ягоды, лекарственные травы, и, самое ценное, самшитовый мох, который использовали вместо ваты. Войдя с медсестрой в палату во время очередного такого импровизированного концерта, он увидел, как стоя на деревянной табуретке, девочка с двумя толстыми косичками читает стихотворение про Ленина. Лёня замер с открытым от удивления ртом. Его поразила не девочка, знавшая стишок, а то, что множество взрослых внимательно, в полной тишине слушают её. Для привыкшего слышать: «Не мешай!» и «Посиди тихо» Лёни это было настоящим чудом. Когда девочка дочитала, взрослые захлопали, а боец с перевязанной рукой весело сказал:

– Ну-ка иди сюда, стрекоза! У меня для тебя есть подарок. Давай ладошку!

В протянутую ладошку он высыпал несколько кусочков сахара. И тут Лёня не вытерпел.

– Я-я-я т-т-тоже с-с-стихи з-з-з-знаю!

Это прозвучало так звонко и отчаянно, что все засмеялись.

– Он не наш! Он не с нами! – тут же заявила рыженькая девочка. – Ты чей, мальчик?

– Б-б-бабушкин, – смутился Лёня и отчаянно покраснел.

Бойцы засмеялись, а тот, с перевязанной рукой, сказал:

– Ну, раз тоже стихи знаешь, давай, читай. Тише, девочки, жалко вам, что ли? Смотрите, какой смешной пострел.

Лёня вскарабкался на стульчик и начал, от всеобщего внимания заикаясь сильнее обычного:

– У-у-у Л-л-лукоморья дуб зе-зе-зелёный…

Он не успел закончить первую строчку, а девчонки прыснули со смеху.

– Заика! Да он же заикается! Куда тебе стихи читать! Слезай!