Александр Махнёв: Люди и судьбы (сборник)

Работаем только «в белую», совесть чиста. Вот такие пироги. Детишки в порядке, трудятся, внучата растут, так что всё нормально.

Слушал меня Володя очень внимательно, не прерывал, хотя чувствую, хотел подробнее, что да как, расспросить, но время бежало, на часах уже к двенадцати, а столько еще не высказано.

– Саша, а Женя как, что у него, как там, где он?

Я ждал этого вопроса, ждал и боялся на него отвечать, но всё же пришлось.

– Женьки нет. Уже почти двадцать лет как умер. Вот так-то. Потеряли мы Женю. Ты ведь помнишь его. Высокий, стройный, осиная талия, чуть кривоватые ноги, лицо актёра, улыбка божественная. Так ты его видел последний раз девятнадцатилетним. С годами Женька возмужал, просто красавцем стал. Форма ему к лицу была, повадками весь в отца. Помнишь Семёна Ивановича? Тоже ведь красавцем был и в свои пятьдесят лет. У Женьки подруга была, Людой звали. Да, да, та самая красавица, в которую невозможно было не влюбиться, это была Софи Лорен. Так вот, эта красавица без ума была от Женьки, он тоже любил её. И ты представляешь, расстались они, уже через год, как мы уехали в училище, расстались. Видишь ли, она старше Жени на три года и очень боялась остаться одна, а Жене предстояло пять лет учиться. Он считал, что о женитьбе говорить рановато. Одним словом, разлад у них вышел, и очень серьёзный разлад. В какой-то момент Женя даже уволиться хотел, вот до чего дошло. Женьку в эти дни я просто не узнавал, замкнутый был, раздражительный, ни слова от него не добиться.

Но время лечит. Через год на танцах знакомят друзья Евгения с белокурой высокой девчонкой. Она была латышкой, говорила так чуднó, с акцентом. Девушка очень красивая, улыбнётся, и как будто солнышко взошло. И, кстати, звали её Саулите, солнышко по-латышски. Глазки голубые, личико хорошенькое. И вот влюбилась она в Женьку. Тот ещё от Люды не отошёл – а тут блондиночка. Встречались несколько раз, больше ребята Женьку на эти встречи таскали. Не хотел он в тот момент никого, всё о гомельской подружке своей думал. Но всё же оттаял Евгений. И надо же, разгорелась такая любовь, такая… просто не верилось, что это наш Александров. Планировали они свадьбу сыграть, но не получилось. Умерла наше Солнышко, скоропостижно скончалась от опухоли в голове. Вот такие дела. Женька стал чернее тучи. Мама и отец его приехали, боялись за сына. Конечно, такие зарубины просто так не смываются. Тяжело было нашему другу. Выпивать стал, в выходные (а жили мы тогда на свободном режиме) в общаге бутылку вина заглотит и спит, не разбудишь. А однажды его, выпившего, парни познакомили с Майкой, симпатягой, высокой стройной рижанкой. По росту она была под стать Александрову. Через какое-то время отогрела его Майка, стали они встречаться. Дело приняло серьёзный, уже семейный оборот, и Александров женился. Старики его было возмутились, мама особенно, не хотела она в дом простушку. Говорила, дескать, не его это пара, он достоин лучшего, но дело сделано: Женька стал женатиком. Две девочки у них родились, и племянницу, дочь погибшей сестры Майи, удочерили, так что был Женя многодетным отцом.

Военная карьера складывалась у Александрова просто блестяще. В 1971 году он уезжает на космодром Байконур. Здесь Женя служил более двадцати лет. За это время участвовал в лётно-конструкторских испытаниях более двухсот баллистических ракет в интересах ракетных войск стратегического назначения. Руководил подготовкой и пуском двенадцати ракет с главного, Гагаринского старта, между прочим, руководил запуском двух ракет с космонавтами на борту. Вот кто такой наш Женька. И это уже был не просто Женька – это был уважаемый и почитаемый человек, полковник, заслуженный испытатель космодрома Александров Евгений Семёнович. А с таким опытом куда дальше двигаться? Ясное дело, в академию, в Питер. И вот он с семьёй в Санкт-Петербурге. Всё складывается удачно. Преподаёт. Получил квартиру. Все устроены, и супруга, и девочки, но грянула беда. Накануне своего пятидесятилетия Женя тяжело заболел, и в феврале 1997 года он умер. Я узнал о его кончине в тот же день, 7 февраля это было. Отец позвонил. Я просто был в шоке и, не стесняясь, плакал. Не должно было такого быть, просто несправедливость какая-то – красивый, сильный мужчина умирает в расцвете сил, жизнь его только начиналась, и вот смерть… Кто её, старуху поганую, звал…

Не смог я на похороны к Женьке поехать. Сам в те дни отходил после госпиталя, не мог чисто физически, за что кляну себя по сей день. Надо было поклониться другу, увидеть его в последний раз, но, видишь, не смог.