Олег Белоусов: Ямочка

– Тогда я сейчас заполню показатели и посчитаю деньги, потом сброшу в сейф кошелек и передам тебе путевку. Пока ты получаешь свою, – я успею помыть машину, – сказал суетливый Вахитов.

Вся эта процедура заняла у напарников чуть меньше часа. Краснощекий пожилой контрольный механик с косящим правым глазом, которого шоферы почтительно называли дядя Вася, всегда чуточку под хмельком и потому веселый, подписал Валерию путевой лист, пожелал много «чаю» и, улыбаясь, посоветовал особенно не гонять на новой машине. Теперь Валерий был за рулем, а Вахитов сидел, развалившись позади на всем пассажирском сиденье. Сейчас его везли домой отдыхать.

– Значит, Витька завтра выходит с еврейского, а ты на длинные, – сказал Вахитов, не спрашивая, а как бы рассуждая вслух, и Валерий утвердительно кивнул головой.

На новых автомобилях всегда работали три водителя по графику: три смены в день по двенадцать часов – один выходной, еврейский, как называли его таксисты, затем три смены в ночь по двенадцать часов, и два выходных, или длинные, и так далее.

– Если будешь брать водку на продажу, то в винном магазине на первом этаже в моем доме очереди нет, и «Русская» по пять тридцать там всегда есть.

– У меня есть дома две бутылки, а больше опасно возить. Да можно и не продать, а значит, перед длинными опять вынужденная пьянка. Все дело случая: когда и одну не продашь, а когда раз десять за ночь спросят, а у тебя нет ни единой бутылочки.

– Сегодня воскресенье, поэтому верней всего водка уйдет вся, – не унимался татарин, довольный от того, что закончилась смена и в кармане осталось пятьдесят рублей с мелочью. Для первой смены и без продажи водки это считалось очень хорошо. Вахитову доставляло удовольствие оставлять свои чаевые в новых купюрах, а в кошелек с казенной выручкой он клал самые старые, мятые, надорванные или надписанные банкноты. – Да, чуть не забыл! Сейчас таксисты, когда я мыл машину, рассказали, что вчера в первом парке опять порезали ночью таксиста! Слышал?! – спросил Вахитов, хмуря лоб. По его злым и побледневшим губам было видно, что это событие его потрясло более ощутимо, чем новость о гибели какой-то американки.

– Нет! А где?!

– Говорят, что где-то в частном секторе за городом. Рассказывают, что выручку всю у него выгребли и шесть бутылок водки, но машину не забрали. Бедолага сам еле живой доехал до больницы, и его успели спасти. Сменщик евоный рассказывал, что спросили водки, и он вышел из машины, чтобы снять диванную спинку заднего сидения, где прятал бутылки. Как только он достал одну поллитровку, ему сразу под ножом приказали доставать всю водку, потом потребовали и деньги. Таксерик замешкался, и его тут же начали тыкать везде по телу. Сняли с него куртку, и в ней нашли портмоне с выручкой… Два молодчика изрезанную кожаную куртку ему бросили обратно и спокойно ушли… На мойке называли его фамилию, но мне он не знаком, поэтому не запомнил. – Немного помолчав, Вахитов добавил: – У меня там слева у двери, под ковриком, монтажка лежит. Если понадобится – не забывай.

– Хорошо… Правда, если нож сзади к горлу подставят, то монтажку я не успею достать из-под ног, – ответил Валерий. Уже месяц как он купил у бывшего военного прапорщика, которого возил как-то пьяненького ночью, за пятьсот рублей старенький, без номера, пистолет ТТ с двумя обоймами патронов. Валерий купил его для безопасной ночной работы, но никак не мог решиться взять его с собой в машину, потому что знал свои расшатанные нервы и крутой нрав. Один раз он из него стрелял в огороде при загородном доме. Отец достроил дом как раз перед смертью. Давно отец Бурцева купил старенький деревянный домик с участком в десять соток в немноголюдной деревне рядом с городом. Из-за хронического отсутствия денег в течение пятнадцати лет он строил новый кирпичный одноэтажный дом с подвалом и высоким деревянным забором вместо снесенной старой завалившейся набок избушки. В достроенном полностью доме он успел пожить один год. У матери болели ноги, и в деревенский дом она после смерти отца ездила все реже и реже. Впервые в это лето там некому было делать посадки зелени и овощей, потому что у Валерия не хватало времени, и он все еще оставался в свои тридцать лет не женатым. Он ездил за город в дом отца регулярно и часто возил туда доступных девиц, с какими случайно знакомился во время работы на линии, а иногда с друзьями таксистами праздновал там свои дни рождения, а также открытие и закрытие летнего сезона. Другими словами, он устраивал там увеселительные попойки в складчину весной и осенью с участием небольшой группы таксистов из своей бригады. О покупке оружия он не рассказывал даже самым близким знакомым и родственникам. Тюрьма научила его меньше откровенничать, меньше доверять людям и держать язык за зубами.