Вера Попова - Повести и рассказы

– Можно подержать? – спросила Иринка.

– Конечно, – улыбнулся Павел.

Поверхность медали уже почернела от времени. Наверное, её надо было чистить хотя бы раз в год, но поскольку это была всё-таки реликвия, её просто выносили иногда на свет божий и добрым словом вспоминали далёкого предка.

– Тяжёлая. Из чего она сделана, Павлик?

– Это серебряная медаль Она была предназначена для защитников Квантунского полуострова, где находился Порт-Артур. Вообще-то были изготовлены три варианта медалей – из серебра, светлой меди и тёмной меди.

Посмотри, Ира, на лицевой стороне изображено «всевидящее око», окружённое лучами.

– Интересное изображение. Почему именно око?

– Я обещал тебе поискать в интернете – я нашёл. Всевидящее око появилось в русской иконописи в конце восемнадцатого века как символ Всевидящего Бога. Сначала оно применялось, как купольное изображение в Храмах на вершине свода, а потом стали выполнять на доске как икону. Основанием такого изображения являются слова… подожди, я записал… вот: «Вот око Господне над боящимися Его и уповающими на милость Его».

– Сложно-то как. Я бы применила к медали только вторую часть – «…уповающими на милость Его». А Треугольник причём?

– Ну, также Всевидящее око может символизировать изображение Всевидящего Божьего Глаза, вписанного в треугольник. Это как бы символ Троицы, но он не канонизирован.

– Неправильное какое-то решение: надо было вместо даты так и написать под глазом – «Уповаем на милость Твою». А дату поместить на обратной стороне медали, где надпись «Да вознесёт вас Господь в своё время». Сразу было бы понятно, что это для погибших в 1904—1905 годах.

– Ириша, не все же погибли…

– Всё равно что-то не так… Паш, если честно, я бы побоялась носить медаль с такой надписью…

– Почему?

– Ты сам посуди: как будто человека заранее отправляют в мир иной. Он ещё не погиб, а его уже наградили – как-то противоестественно.

– А ведь ты в чём-то права, Ириша. Знаешь, ведь война ещё не была окончена, а чиновники-штабисты уже составили доклад на имя царя о необходимости создать особую медаль для участников войны. Предложили надпись «Да Вознесётъ Васъ Господь». Николаю Второму эта надпись не понравилась, и он написал на полях доклада: «В своё время доложить». Думаю, что он имел ввиду окончание войны, но чиновники во все времена были чиновники – убрали слово «доложить» и поспешили отчеканить медаль так, как она потом стала выглядеть. Хотя самый первый вариант медали имел надпись «Да Вознесетъ Васъ Господь».

– И правда особая медаль, необычная. Ей теперь, наверное, цены нет.

– Цены нет первой медали – вот она, действительно, раритет. А вторая медаль идёт у коллекционеров от полутора до пяти тысяч рублей. Но я хочу сказать тебе вот что – это я так думаю – этой медали цены нет! Столько народу погибло в войне! И ради чего? – ради амбиций империи? За передел рынка сбыта? За влияние на чужой территории? Зачем? Почти сто сорок тысяч человек погибло за два года! Воистину правда: на чужой каравай рот не разевай!

– Успокойся, Павлик! Ты мне покажи кортик.

Не дожидаясь, Ирина осторожно вытянула клинок из ножен.

– Смотри, Паша, на клинке Андреевский флаг… а на самом лезвии гравировка имеется… – Девушка поднесла клинок поближе к глазам. – Девиз какой-то…

– Ты прочти, прочти. Может вспомнишь что…

– «Жизнь – Отчизне, Душу – Богу, честь – себе». Ой, так это же девиз гардемаринов из кинофильма!

– Да. Только они говорили: «Честь – никому».

Иринка вдруг прижала кортик к груди и очень странно посмотрела на Павла – отрешённо, отстранённо, будто окунулась в далёкое прошлое время. Парню было знакомо состояние подруги: он сам впал в точно такой же ступор два года назад, поэтому терпеливо ждал, когда Ирина очнётся.

Первый предупреждающий звонок оповестил об окончании перемены. Иринка поспешила положить кортик в шкатулку и, встав, наткнулась на насмешливый взгляд Эльвиры, которая стояла напротив, как всегда, в окружении школьной свиты.

– О-о-ой, – протянула она, – посмотрите-ка на этих воркующих голубков! Тили-тили тесто – жених и невеста! Что ж ты, Павел, решил под конец учёбы изменить мне? Променять на эту курицу? Не пожалеешь ли? А-ха-ха! – вымучила она из себя явно завистливый смешок и оглядела окружающих, не призывая, а приказывая посмеяться вместе с нею.

Свита угодливо захихикала, а Иринка, вспыхнув, быстрым шагом направилась в класс. Павел неспеша положил шкатулку в рюкзак и спокойно отреагировал на выходку Эльвиры: