Николай Бережной - На память о Чукотке. Рассказы

Опустив голову, буркнув на прощание «до свидания», я вышел из кабинета.

А дня через два в моей квартире раздался телефонный звонок.

– Николай, – проговорила трубка голосом инспектора по оружию. – Зайди в отдел.

«Вот те раз, – подумал я. – К чему бы это?» Не зная толком, радоваться мне или готовиться к чему плохому, я вышел из дома и побрёл в милицию.

Спросив разрешения у дежурного, пошёл по длинному деревянному коридору в кабинет инспектора.

Не проронив ни слова приветствия, инспектор указал на угол кабинета, в котором стоял конфискованный у меня винчестер.

– Забирай! – коротко бросил Василий.

Без лишних слов я схватил свою реликвию. Уже в дверях услышал напутственный голос инспектора:

– Просверли отверстия по стволу. Обязательно!

– Хорошо, – буркнул я в ответ и пошёл прочь по узкому, плохо освещённому коридору. Дежурный ни о чём меня не спросил, проводив холодным взглядом до выхода.

Ну вот! Значит, сработало!

Отверстия в стволе и в патроннике я просверлил. Целых четыре штуки. Не помогло. Не суждено было старому винчестеру дождаться своего места на стеклянной полочке музея. Года через полтора или два, когда вопрос о районном музее был уже в стадии решения, в квартиру постучали. Два милиционера при исполнении служебных обязанностей изъяли у меня винчестер по акту, теперь уже в законном порядке. Причиной стал произошедший случай с одним из жителей посёлка. Говорят, он угрожал кому-то своим винчестером.

Оба винчестера отправили на экспертизу. Экспертиза не признала изъятый у меня винчестер оружием. Но теперь мне его уже никто не вернул.

Как закончилась насыщенная приключениями жизнь старого винчестера, никто никогда не узнает. Может быть, судьба привела его в другой музей или в частную оружейную коллекцию. Скорее всего, он попал под гидравлический пресс. Так ничего и не успев рассказать о себе. А жаль.

Очень изменился Эгвекинот за последние годы. Не могут не радовать жителей яркие, красивые фасады жилых домов, бетонные дороги, улицы посёлка. Наши земляки, отдавшие годы своей молодости Эгвекиноту, искренне радуются новому его возрождению. Даже те, кто никогда не бывал здесь, увидев в интернете фотографии улиц и дорог, с интересом спрашивают: «Это где такая красота? Это Россия?» И уже не без удивления: «Это где, на Чукотке?»

Многие, кто прожил здесь не один десяток лет, помнят серые каменные стены зданий, ветхие дощатые домики, которые называли здесь шхунами, обитые чёрным рубероидом. Высокие заборы со сторожевыми вышками по углам, а за забором торчащие из-под земли, пропитанные битумом крыши бараков, в которых жили первые поселенцы сороковых, пятидесятых годов. Навивающие тоску столбы с провисшими проводами. Гравийные дороги и грязь вперемешку с угольной пылью. Бензозаправку почти в центре посёлка. Мусорные кучи – помойки – отходы жизнедеятельности с угольной золой и консервными банками, вытаивающие из-под снега возле каждого дома. Каждую весну жители граблями и лопатами грузили мусор на самосвал, чтобы увезти на свалку. Чадящие трубы котельных. Висящий над посёлком смог чёрного дыма в зимние морозные дни.

Сегодня это уже в прошлом. Избавились от дыма, копоти и пыли. Никто не топит печь в собственном доме, не надо носить воду от водовозки до бочек, установленных в длинном коридоре на втором этаже. Люди живут в уютных квартирах с полным набором стандартных удобств. Живи да радуйся!

К сожалению, есть и утраты. Если честно, не знаю, как их оценить. Тот, кому эта история неизвестна, даже не предполагает об этой потере.

В детстве мальчишками мы приходили на берег лагуны, где наши отцы ставили рыболовные сети. В них ловился голец, горбуша. Нам всегда здесь было интересно и весело. Вдоль берега горели костры. Над огнём висел котёл, в котором варилась уха из свежевыловленной рыбы. Рядом с костром – закопчённый чайник с терпким запахом крепкого чая.

Особенно здорово было в тёплые, солнечные дни, как только ветер выгонял лёд из залива. В конце июня, в первые июльские дни в лагуну через протоку заходили большие косяки мелкой рыбёшки, которую все называли уёк. Сегодня мы знаем, что это мойва – прибрежная корюшка. А тогда – просто УЁК. Рыбы в лагуне было так много, что её ловили сетями с берега, сачками с деревянных плотов, подсекали крючками и просто руками в лужах во время отлива.