Василий Виталиус: Астрология поиска. Астрологический детектив

– Так, Алефтина, – грубо и холодно прервал ее снова звездочет, – порчи нет на тебе, а кто мог такое с твоими курами сделать – сходи к Егорычу, он за это зарплату получает, вот пусть и расследует.

Алефтина ушла недовольная, то и дело сыпала проклятиями в адрес астролога и говорила, что такая напасть и с ним может приключиться, и вообще, человек он нехороший.

Васька ее слова всерьез не воспринимал, да и смотреть на порчу не хотелось. Вот скажи ты такому аборигену, что есть на нем мистическая проказа, и все, не успокоится, пока душу из Васьки не вытрясет, чтобы тот по звездам имя обидчика сказал, а стравливать сельчан – дело неблагодарное, так и без дома можно остаться – сожгут.

Да и про чупакабру все сказки, наверное, голодный волк из леса пролез через плетень ее хилый и пожрал живность, а она на духов и порчу кивает, лучше бы забор поправила или мужиков наняла, чтобы подсобили, а то весь дырявый. Не раз ей уже про это говорили, да все пеняла, что денег у нее нет – жадная баба, до глупости жадная. Вот куры у нее повылезают через забор этот, а потом бегает по деревне, наседок своих ищет.

Васька сел за стол, навалил себе с пригоршнями кашу с мясом, полил это дело соусом и дал радость желудку. Потом почитал еще немного и спать лег. Завтра будут новые книги, Алефтиновы проклятия уже и не помнил, что только в сердцах ни наговорит баба.

Ночью ему все чупакабры снились, как стоит он рядом с ними и от страха пошевелиться боится. Они же рослые, собаки, почему-то с белой шерстью и вытянутыми мордами, разлеглись на полянке, и красные глаза их блестят в тусклом свете луны.

Васька проснулся от холода, казалось, каждая клеточка вибрировала. Он натянул одеяло на плечи и приоткрыл слипшиеся глаза. «Ну и сон, надо же было так вспотеть», – подумал астролог.

В комнате царила темнота и сонное царство, даже печь мирно похрапывала монотонным шумом в трубе, а жерло ее было темным от давно прогоревших угольков.

За окном природа только начинала просыпаться, и день медленно и неуверенно начал распровлять плечи для борьбы с ночью. На горизонте появилась тонкая и тусклая полоска утреннего света.

«Наверное, уже часов шесть», – подумал астролог и удивился, что не слышен петушиный крик. Он поднялся с постели: стопы прикоснулись к холодному полу, Васька быстро стал шарить ногами в поисках тапочек. Укутался в одеяло и пошел к умывальнику, чтобы выпить кружку холодной воды.

Только ветер гулял в трубе и маятник часов мирно отбивал время. Он зажег лучину: большая стрелка была на шести, а минутная на двадцати. «Странно, чего петух молчит», – опять задался вопросом астролог и решил посмотреть, как там поживает живность.

Скинул одеяло и резкими движениями натянул бушлат, вышел в студеный коридор и быстро зашагал в курятник. Астролог, как и другие сельчане, держал живность, но не для съедания. Он, конечно, не был вегетарианцем и мясо очень любил, но сам не мог прикончить бедное животное.

В детстве, как он помнил, у них были цыплята, и на одного упала небольшая деревянная плита. Она его не пришибла, а только распорола живот, и чтобы цыпленок не мучился, маленький Васька решил облегчить его страдания и забить камнем, вскользь взрослые посоветовали, а по младости своей ум слабый имел, доверчивый. Что там на цыпленка надо – один удар и все, и казалось, благость в сути дел его лежала, и видимо, по этой причине не боясь посмотрел после содеянного в глаза меленькому зверьку и… Эта картина и во взрослой жизни рисовалась всеми красками и не тускнела от времени. Как затухали глаза погибающего животного, и сколько в них было боли и желания жить, и как угасала пламенная свеча бытия пушистой желтой живности. С тех пор Василий не только не мог притронуться к курам, но даже на рыбалку из-за этого не ходил. Морская тварь, бьющая хвостом от страха перед предстоящим и надежды попасть в свою стихию, вызывала в нем депрессию, и потом он очень долго себя плохо чувствовал.

Так что покупал он тушки уже разделанных зверушек у других сельчан или на рынке, а при себе держал кур для свежих яичек. Эти же божьи твари мирно доживали свой срок, и никто их не трогал, словно они находились под незримой опекой того цыпленка, которого в ужасе вспоминал уже взрослый Васька и который не покидал его даже в снах. Астролог больше ягодой промышлял. Сама природа давала эти вкусные плоды для срывания, и гнущиеся стебли той же малины от плодов обильных с благодарностью смотрели на труд звездочета.