Сергей Данилов - Детство золотое. Повесть

– Умер? Царствие ему небесное, – сказал он равнодушно, не отрывая взгляда от белой струи воды, сильно бившей в ведро.

– Его отвезут на кладбище, там он полежит в могилке, вылечится и будет опять здоровым, – счёл нужным объяснить Митя ситуацию как можно более неунывающим тоном.

– Как же он сам выберется из могилы из-под земли? – неожиданно рассердился кучерявый, выпялив на Митю злые стекла. – Сверху копать – и то лопата нужна!

Митя немного испугался и ответно рассердился:

– А вот раз – и выпрыгнет здоровенький! И уколы ему делать не надо будет, и операции резать!

Разочарованный общением с лысо-кучерявым, Митя побежал обратно к дому. В спину ему неслось:

– Выпрыгнет, как же, жди больше! Всё бы покойники из могил выпрыгивали, вот бы я на вас посмотрел тогда!

Днём с завода, где работал отец, пришла машина – привезла памятник и металлическую оградку в кузове. Памятник являл собою железную пирамиду, окрашенную краской-серебрянкой, к вершине которой приварена звезда того же серебристого цвета.

Сосед дядя Гена, живший неподалёку в доме с высоченными воротами, заинтересовавшись памятником, влез на грузовик, потрогал пальцем липкую звезду и укоризненно качнул головой, выражая отношение к халтуре. На вытянутом лице с длинными ушами возникло разочарование. Памятник был изготовлен срочно, за счёт завода.

– Охры что ли не нашли для звёздочки?

Сходив к себе домой, принёс краску, кисточку и аккуратно перекрасил звезду в красновато-коричневый цвет. А когда унёс краску, одна соседка сказала другой: «На заводе он цеховой парторг. Боится за политику партии».

Приехали невозмутимые люди с барабанами и жёлтыми тарелками – оркестр. Ни на кого не обращая внимания, они расположились прямо перед воротами на улице и начали опробовать инструменты.

Митя пристально наблюдал за происходящим. Он не мог прояснить значения памятника, имевшего значительные размеры, принимая его за некий медицинский и одновременно космический аппарат. Сможет ли отец разместиться в этой ракете? Если памятник специально изготовили на заводе для папы, какое право имеет дядя Гена мазать своей половой краской звёздочку? Или предстоит нечто совершенно волшебное?

Острыми ушами, торчащими из шапки волос, хитроватым взглядом, когда оглядывался по сторонам, производя окраску, сутуловатым горбиком спины дядя Гена напоминал ему некую загадочную колдовскую зверюшку, применяющую к целебному устройству свои непонятные дополнительные чары.

Настала пора Мите вернуться в дом, а там всё переменилось, будто по мановению волшебной палочки: исчезли чадящие огромные керогазы, вместо них на бабушкиных стульях восседали маленькие, очень важные церковные старушки в чёрных одеяниях.

Мать взяла Митю за руку, отвела в большую комнату, утром так поразившую его солнечной пустотой. Вещи здесь по-прежнему отсутствовали, зато на двух табуретах стоял длинный красный ящик, называемый гробом, к изголовью которого приставлены венки, сделанные из веток ёлки. От них в комнате сильно пахло хвоёй, совсем как на Новый год, когда дарят шоколадные конфеты, мандарины, игрушки. Митя улыбнулся приятному воспоминанию.

В гробу спал небритый отец. Лицо его было спокойным, бледным, умиротворённым. Рядом стоял стул. Распоряжался в комнате приглашённый фотограф: он усадил мать на стул, поставил Митю рядом, приказав обоим смотреть на покойного, отошёл на два шага к закрытой двери, ведущей в другую комнату, и щёлкнул два раза вспышкой. Затем с треском отворил створки дверей: соседняя комната оказалась битком набита молчащим народом. Для Мити это было полной неожиданностью. Впоследствии ему снился дурной сон: двери в комнату отворяются, а за ними плотной стеной стоит множество людей, которые молча на него смотрят.

Через распахнутую дверь они начали переходить в большую комнату, через минуту став плотной стеной у гроба. Фотограф сфотографировал их, после чего объявил: «Можно выносить для прощания на улицу».

Под звуки музыки, бьющей прямо в сердце, гроб установили в кузове машины, где уже находились памятник и оградка, после чего машина с открытыми бортами тихо поехала по улице. Все зашагали следом, Митя с матерью тоже.

В лесу на кладбище гроб сняли с грузовика, снова поставили на табуреты рядом с выкопанной в белом песке глубокой ямой. У сироты в голове зароились самые неприятные предчувствия.

Их подтвердил земляной человек с лопатой, сновавший рядом.