Александр Теущаков - Отчаянный побег. Трагическая повесть

Волков закончил свой рассказ. Наверно в тот момент у некоторых зэков в голове крутился вопрос: «А на самом деле, Соловей просил Волчонка помочь? Ведь одному, без подготовки рвануть за забор тяжело». Но даже у самого глупого из всех заключенных – Горохова, не возникло желания спросить Волкова, был ли он подельником Соловьева в деле побега.

Многие в колонии знали Волкова, он был семьянином Сергея Соловьева, а по-иному сказать, они ломали одну пайку хлеба. Человек он в «Пятой» зоне авторитетный, на строгий режим был переведен с «Убинки», с лагеря, где содержат особо опасных рецидивистов. Волкова уважали, но кое-кто из заключенных побаивался. Это сейчас он с бригадниками сидит и чаем Сергея поминает, да на равных разговаривает, а на самом деле Волков вел непростую жизнь. Не многие знали, что он входил в круг привилегированных людей. Ходил себе на работу со всеми, закрывался в отдельном кильдыме и никого, кроме Сергея, туда не запускал. Мужики и парни иногда приходили к нему в отряд со всей зоны и обращались за помощью. Благодаря природному уму и умению по существу разобраться в конфликтной ситуации, Волкову удавалось мирным путем развести спорящих зэков. Сергей Соловьев был всегда для него опорой.

Да, действительно, Волков знал многое. В тот день, когда Сергей получил записку со свободы и узнал о смерти своих родителей, вернулся в спальную секцию только вечером. Волков по его виду сразу догадался, что-то случилось. Разогрев чай в алюминиевой бадье и, перелив его в маленькую кружку, протянул Сергею.

– Рассказывай, что стряслось?

Сергей от чая отказался и замотал головой, не зная с чего начать. Волков дотронулся до его руки и спокойно спросил:

– Рамсы с ментами или с баллонами 12 12 Баллон – на жаргоне, ярый помощник администрации лагеря. ? Не переживай, все разрулим. – он по-дружески похлопал ладонью по Серегиной коленке. Соловьев тяжело вздохнул, затем закурив очередную сигарету, со скорбью в голосе, тихо ответил:

– Нет, Волоха, это дело ты не разрулишь.

Волков изумился, когда увидел на глазах друга навернувшиеся слезы. Сергей резко упал на кровать и уткнулся лицом в подушку. При каждом судорожном вздохе, его плечи подрагивали. Ни разу за те четыре года, которые они провели в колонии, в одной семье, Волков не замечал, чтобы его друг давал волю душевным переживаниям, да еще со слезами. Он был старше Соловьева на двадцать четыре года, в этом году ему исполнилось сорок семь лет. Присев на кровать рядом, Волков по-отцовски положил руку на плечо парню. Вопросов пока не задавал, ждал, когда он успокоится. Сергей выпрямился, стыдливо утер слезы и, зажав виски ладонями, тихо произнес:

– Разговор есть серьезный, но не здесь…

– Понял, – ответил Волков и, выйдя в главный проход, крикнул дежурившему шнырю 13 13 Шнырь – дневальный , чтобы позвал завхоза. Волков не обходил вниманием дневального и порой угощал его заваркой чая, потому тот беспрекословно выполнил просьбу за две минуты. Договорившись с завхозом, друзья направились в его каптерку и за собой закрыли дверь на замок. Сергей достал из кармана брюк записку и протянул Волкову.

– Читай.

Дочитав до конца, Волков бросил тревожный взгляд на друга и, осознавая безысходность ситуации, в какой оказался Сергей, спросил:

– Кто-нибудь может подтвердить смерть твоих родных?

– Я доверяю своему земляку, он не будет врать.

– Тогда почему зоновские менты не сообщили тебе о смерти? Может, это ошибка…

– Ошибка?! Чья? Кому это надо? – перебил его Соловьев, категорически протестуя.

– Серега, успокойся. Сейчас что-нибудь придумаем. В общем так, мне нужны фамилии твоих родителей и адрес, где они прописаны.

– Зачем?

– Сейчас отправим в промзону твоего земляка – Карпуху, он свяжется по телефону с нужными людьми и через ментовский райотдел попробует что-нибудь выяснить.

У Волкова остались хорошие связи на воле и добыть информацию о трагедии, если она на самом деле имела место, было вопросом нескольких часов. Но, так как наступил поздний вечер, друзьям придется ждать завтрашнего дня. Экстренные звонки от имени Волкова, всегда делал заключенный, числящийся дневальным у начальника колонии. Зайти с уборкой кабинет или втайне открыть замок запасным ключом и позвонить, было для него проще простого. Но, звонить приходилось только в дневное время, потому что вечером телефонный разговор могли прослушать на коммутаторе.