Александр Рафаилов - Полузащитники Отечества

Но больше всего личный состав любил сам командир учебной роты – великий и ужасный майор Гой. Например, он талантливо проводил воспитательную работу среди молодёжи. Как-то раз по всей части неожиданно объявили общее построение перед зданием батальонов. Ну, все, понятно, построились. Перед развёрнутым строем неспешно вышел майор Гой. Прошёлся вдоль рядов. Прокашлялся. И заявил:

– Значит так! Слушаем все сюда! Наркотики! Это! Плохо! Все меня слышали?

– Так точно!

– Там галёрка слышала?

– Так точно!

Гой удовлетворённо обвёл взглядом строй.

– Беседа проведена.

Ещё Гой любил травить анекдоты и вообще общаться с солдатами. Тоскуя по настоящим военным учениям, он сетовал на окружающий его частный сектор:

– Под Питером плохо. Только выехал на учения – выйдет тебе навстречу какой-нибудь дед с ружьём, которому на кладбище прогулы давно ставят, и говорит своим голосом скрипучим: «Здесь частная собственность, сюда нельзя!» – и вся армия, с танками, с машинами боевыми, разворачивается от этого деда и возвращается обратно в часть. Куда это годится!

А вот капитан Андреев солдат не особенно любил. Он любил бухать. В трезвом состоянии этот офицер производил неплохое впечатление – чёткий голос, хорошая дикция, грамотная речь – выполнять его команды было приятно. Но, выпив, он преображался. Один раз он притащил неизвестно где взятые покрышки. И стал разбрасывать их по части, словно готовился к майдану. Разбросал. Пошёл ещё хряпнул. Потом начал, пошатываясь, бродить по территории, тыкал пальцем в валяющиеся то тут, то там покрышки и пьяным голосом спрашивал:

– Ч-что это т-такое?

– Покрышки, – честно отвечали ему срочники.

– К-кто их тут р-раскидал?

– Не можем знать! – отвечали срочники, на этот раз не совсем честно.

– Уб-брать!

Солдаты прятали покрышки, а кэп продолжал свой обход. Внезапно взгляд его упал на стоящий ещё со времён динозавров фургончик без колёс.

– О! Эт-то что т-такое?

– Фургончик.

– Его т-тут… ик!.. б-быть не д-должно. Уб-брать!

– Товарищ капитан, а куда его убирать?

– Т-туда! – отвечал капитан, неопределённо махнув рукой.

И срочники с обречённым выражением на лицах брались вшестером за этот несчастный фургончик и тащили его к ограде части.

На следующий день новый дежурный по бригаде очень интересовался, почему фургончик для наряда по охране автостоянки находится не на своём месте. И отдавал приказание вернуть фургон туда, где он должен стоять. И вновь шестёрка солдат с обречёнными выражениями на лицах тащила фургончик на прежнее место.

Известно, что армейский лексикон состоит из мата чуть более чем полностью. Найти военнослужащего, обходящегося без нецензурной лексики, было делом фантастическим. После нескольких дней пребывания в армейской среде мат воспринимался не как ругательства, а как разговорный язык. Некоторые достигали такого совершенства во владении оным, что могли в речи использовать длинные предложения, составленные только из матерных слов и предлогов. И предложения эти без проблем понимались остальными.

Однако в официальной речи солдата было место и некоторым вполне печатным выражениям. Впрочем, на гражданке они также не употреблялись, а, вернее, являлись аналогами простых гражданских фраз. Замена фраз производилась примерно следующая:

ДаТак точно

НетНикак нет (усиление эффекта)

Не знаюНе могу знать (априори)

ЛадноЕсть (попрошу мне одолжений не делать)

ЕстьПринимать пищу (по-научному)

ИзвинитеВиноват (вместо извинения – констатация факта)

МожноРазрешите (можно Машку за ляжку)

Слышь, придурокТоварищ сержант

Товарищ солдатСлышь, придурок

В принципе, солдату для общения достаточно этого перечня фраз. Причём не слишком важно, какую конкретно фразу употребить в том или ином случае. Скажем, если тебе задают вопрос из категории «Ты ебанулся, боец?» (а других вопросов солдатам в учебке не задаётся), то совершенно неважно, ответишь ты на него «Так точно», «Никак нет», «Не могу знать» или «Виноват». Уж лучше сразу отвечать «Есть!» – не прогадаешь.

Официально эта аббревиатура расшифровывалась как «парко-хозяйственный день». Солдаты давали иную расшифровку, которую смягчённо можно озвучить как «полностью хреновый день». Ну а ассоциировалось ПХД всегда с одним. С пеной.

Пена наводилась пролетарским методом. В идеальных условиях, то есть при наличии всего необходимого инвентаря, для этого требовалось: два ведра, кусок мыла, совок, швабра и тряпка. В реальных же условиях на двенадцать человек приходилось одно ведро, одна сломанная швабра и пара тряпок. Без совка можно было обойтись.